— Преступник, заключённый, — хмыкнул Медведев, пожимая плечами. В его жесте читалось безразличие человека, которому терять нечего. — Думаю, уже могу себе позволить, — он провел рукой по своим давно не стриженным волосам. — Давайте не будем время терять. С чем пожаловал? — посмотрел на меня.
Я выпрямился, чувствуя на себе пристальный взгляд генерала, буравящий мой затылок. Комната, казалось, стала еще меньше и душнее, чем была.
— Наш общий знакомый, — произнёс я, — Роман Михайлович Злобин сказал мне о твоём положении, — старался я тщательно подбирать слова. Внутренне благодарил Медведева за сообразительность, надеясь, что он правильно поймёт мои слова. — Как только я узнал, в каком положении ты оказался, то очень опечалился. Ты ведь мог бы служить нашей семье в качестве начальника гвардии, а вот как всё вышло. Вот как всё вышло, — я развел руками с притворным сожалением. — Теперь у меня человека не будет. И твоя судьба незавидна.
Медведев смотрел на меня не мигая. После моей фразы повисло долгое молчание, пронизанное лишь редким капаньем воды в соседней камере и приглушенными звуками шагов где-то за дверью. Он что-то соображал, сверля меня взглядом и машинально потирая шрам на левой скуле.
Наконец он ответил, тщательно подбирая слова:
— Ну, коли был бы свободен, возможно, и пошёл бы. Но, как видишь, обстоятельства не позволяют, — произнёс он и снова с интересом посмотрел на меня, будто ожидая продолжения.
Я сделал глубокий вдох и продолжил игру:
— Ну, судьба — вещь такая. Как мне стало известно, Злобин уже походатайствовал о помиловании, — я бросил быстрый взгляд на генерала, ища подтверждения своим словам. — Говорит, что помилование будет. Вот только через неделю.
— Это шутка, надеюсь? — спросил Медведев, нахмурившись. Генерал же и вовсе никак не отреагировал, лишь прочистив горло и отведя взгляд к окну высоко под потолком, за которым еле пробивался свет.
— Нет, не шутка, — серьёзно ответил я. — Но судьба она такая. Если не брать её в свои руки, обязательно подкидывает вот такие фортеля.
— В свои руки, значит… — медленно произнёс он, словно пробуя эти слова на вкус.
— В свои руки, — кивнул я, делая особое ударение на эти слова.
Генерал, до того молча наблюдавший за нашим разговором, внезапно встрепенулся:
— Мне непонятны ваши речи! — вдруг заявил он. — И не похоже что-то это на встречу старых друзей. Давайте-ка заканчивать нашу аудиенцию, а Мартынов мне еще ответит за такие подставы. Всё, прощайтесь и идём.
Я посмотрел в глаза Медведеву, тот выдержал мой взгляд. Из-под рубахи мордочку высунула ласка и тоже уставилась на Медведева, будто оценивая его. Затем посмотрела на меня, и мне показалось, что в ее маленьких черных глазах блеснуло понимание.
Медведев произнёс:
— Ну, бывай. А свою судьбу я держу в руках и распоряжаюсь ей по своему усмотрению. В армии мне уже не бывать, — он усмехнулся, проведя рукой по своим кандалам. — Ну а дальше посмотрим, как карта ляжет.
— Обязательно, — ответил я, слегка кивнув. — Я думаю, мы друг друга поняли, — сказал я, направляясь к двери. — Прощайте.
Стоило двери защёлкнуться, как генерал уставился на меня, его лицо побагровело. Мы отошли по коридору на приличное расстояние от камеры, и тут он остановился, преграждая мне путь своей грузной фигурой.
— И что это было? Ради этого вы меня беспокоили? Что за глупости? О чем вы говорили? — его усы нервно дрожали, а глаза сузились. — Побег готовите? Что это были за перемолвки? Это был какой-то код, или шифр? — он понизил голос до свистящего шепота. — Смотрите, не шутите со мной, иначе я здесь вас вместе с Мартыновым до самой казни продержу и только потом выпущу! Что вы задумали? Ну-ка, выкладывайте!
— Право, ничего такого, — устало произнёс я, чувствуя, как силы покидают меня.
Однако внезапно я почувствовал, как под моей рубахой исчезла ласка. Знать бы ещё куда она опять отправилась?
Глава 21
Вслед за Белкой
В итоге, Полковник Горин мурыжил нас вопросами ещё пару часов. Все ему не давало покоя появление ласки, да и наш не совсем внятный диалог. Он был твердо уверен, что мы что-то замышляем и хотим спасти Медведева из заключения каким-то незаконным способом, например, организовать ему побег.
Но как бы настойчиво полковник ни пытался вывести меня на чистую воду, я отвечал спокойно, односложно и неоднократно уверял, что ничего противозаконного не замышляю. Мои ответы были лаконичны, но убедительны — по крайней мере, достаточно, чтобы не дать полковнику зацепиться за какую-либо несостыковку. С каждым вопросом я чувствовал, как его подозрительность постепенно переходит во фрустрацию.