Он сделал паузу, наслаждаясь эффектом своих слов. Сквозь трубку доносилось тяжелое дыхание собеседника. Злобин продолжил, с удовольствием растягивая слова:
— А вот увидел, что у соседа проблемы, и по-добрососедски помог. Тем более что для меня-то это сущие пустяки. А так, ну сами поймите, Пылаевы ведь живут рядом со мной, очень не хочется видеть их кислые лица рядом. Я привык, что вокруг меня людям хорошо, все живут в благоденствии, а если какой-то сосед и захворал, или создал себе проблем, так проще ему помочь.
— Дались вам эти Пылаевы, — бросил Лисин сквозь стиснутые зубы, предпринимая сверх усилия, чтобы не выдать своих истинных чувств. спокойный тон голоса дался ему очень тяжело. Злобин почти физически ощущал, как собеседник побелел от сдерживаемой ярости и от того улыбнулся.
— А вам-то они на что? — спросил Злобин, не скрывая улыбки. Он откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу, словно наблюдая за забавной комедией.
— Земли у них хорошие, — протянул Лисин после небольшой паузы. Было слышно, как он перебирает какие-то бумаги.
— Правда? Хорошие земли? Что-то не припомню такого, — Злобин изобразил крайнее удивление, хотя прекрасно знал истинную ценность владений Пылаевых. — Я ведь с Пылаевыми давно знаком и ничего интересного на их землях не видел, разве что завод железобетонных изделий, да ряд предприятий, которые они по своей дурости загубили. Кстати, не желаете переуступить мне права на завод железобетонных изделий в Колодцах? — невозмутимо спросил Злобин, внимательно прислушиваясь к каждому звуку на том конце провода.
Пауза, которая последовала за этим вопросом, была красноречивее любых слов. Лисин явно не ожидал такого поворота и теперь лихорадочно соображал, как выкрутиться из положения. Злобин почти видел, как тот сжимает трубку и пытается подобрать слова.
— Не желаю, — отрезал наконец Лисин. Его голос стал совсем сух. — И вообще, очень прошу вас впредь не вмешиваться в наши с Пылаевыми дела. А если уж так невтерпёж, могу предоставить вам векселя по всем их долгам. С процентами. Может, и их ещё оплатите?
— Думаю, они и сами справятся. Однако, попрошу вас об одолжении: помогать кому-то или нет — уж предоставьте решать мне, мой дорогой друг, — мягко произнёс Роман Михайлович. Хотя за этой мягкостью явно прослеживались стальные нотки. — Не следует звонить мне с такими требованиями. Я ведь могу это и запомнить, а когда у вас появятся трудности и потребуется помощь, припомню вам эти слова и не помогу. Со мной все-таки не стоит ссориться и ставить мне ультиматумы. Надеюсь, вы услышите моё напутствие и отнесётесь к нему серьёзно.
Лисин тяжело вздохнул.
— Также, после нашего разговор, я уверился в том, что мне необходимо выкупить все долги Пылаевых, и у вас в том числе, — продолжал Злобин, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Надеюсь, мы с вами договоримся? И вы не будете создавать мне лишних проблем?
Он сделал паузу, словно давая собеседнику возможность оценить его заявление.
— И на всякий случай. Я вижу, что вы, как настоящий аристократ, не преминули упустить возможность нажиться на беде Пылаевых, — в его голосе появились ледяные нотки. — Однако, я вам благодарен, что вы не примкнули к тем глупцам, что пляшут под дудку Диброва. И рекомендую и впредь не работать с ним. Думаю, вы и сами не раз слышали, о незавидной судьбе его сторонников.
Злобин подался вперёд, и его голос стал тише, но от этого лишь опаснее:
— Надеюсь, мы друг друга услышали. Я был достаточно прям, чтобы мои слова можно было воспринять однозначно. Как вы знаете, я не очень люблю намёки, мне больше присуща прямота.
Лисин ничего не ответил. Напряжённая тишина висела, как грозовая туча, готовая в любой момент разразиться молнией.
— Доброго вам здоровья, Роман Михайлович, — произнёс наконец Лисин, и сквозь его вежливость явственно проступала холодная ярость, — рад, что удалось поговорить.
— А уж я-то как рад. И, к слову, вам тоже не хворать, уважаемый.
Злобин разорвал диалог. Он отложил телефон, сделал крупный глоток кофе, затем откинулся на кресло и тихонько рассмеялся.
— Да… Не просто, всё очень непросто, — пронёсся его шёпот по пустой комнате.
Лишь сторонний наблюдатель бы понял, что смех у Злобина был очень уж горестный. Нелегко смотреть на несколько шагов вперёд, когда остальные даже не смотрят под ноги. Ответственность давила на плечи графа тяжёлым грузом, но вида он никогда не подавал. Чего стоило одно только противостояние с Дибровым, под которым ходила половина местной знати? Злобин прекрасно понимал, что каждый его шаг отслеживается, каждое слово взвешивается на весах чужой выгоды.