Медведев произнёс:
— Ну, бывай. А свою судьбу я держу в руках и распоряжаюсь ей по своему усмотрению. В армии мне уже не бывать, — он усмехнулся, проведя рукой по своим кандалам. — Ну а дальше посмотрим, как карта ляжет.
— Обязательно, — ответил я, слегка кивнув. — Я думаю, мы друг друга поняли, — сказал я, направляясь к двери. — Прощайте.
Стоило двери защёлкнуться, как генерал уставился на меня, его лицо побагровело. Мы отошли по коридору на приличное расстояние от камеры, и тут он остановился, преграждая мне путь своей грузной фигурой.
— И что это было? Ради этого вы меня беспокоили? Что за глупости? О чем вы говорили? — его усы нервно дрожали, а глаза сузились. — Побег готовите? Что это были за перемолвки? Это был какой-то код, или шифр? — он понизил голос до свистящего шепота. — Смотрите, не шутите со мной, иначе я здесь вас вместе с Мартыновым до самой казни продержу и только потом выпущу! Что вы задумали? Ну-ка, выкладывайте!
— Право, ничего такого, — устало произнёс я, чувствуя, как силы покидают меня.
Однако внезапно я почувствовал, как под моей рубахой исчезла ласка. Знать бы ещё куда она опять отправилась?
Глава 21
Вслед за Белкой
В итоге, Полковник Горин мурыжил нас вопросами ещё пару часов. Все ему не давало покоя появление ласки, да и наш не совсем внятный диалог. Он был твердо уверен, что мы что-то замышляем и хотим спасти Медведева из заключения каким-то незаконным способом, например, организовать ему побег.
Но как бы настойчиво полковник ни пытался вывести меня на чистую воду, я отвечал спокойно, односложно и неоднократно уверял, что ничего противозаконного не замышляю. Мои ответы были лаконичны, но убедительны — по крайней мере, достаточно, чтобы не дать полковнику зацепиться за какую-либо несостыковку. С каждым вопросом я чувствовал, как его подозрительность постепенно переходит во фрустрацию.
В итоге полковник и сам устал от этого бесконечного и бесплодного допроса. К тому же, удачное стечение обстоятельств сыграло нам на руку — к нему подошёл один из сотрудников тюрьмы с срочным донесением. В блоке временного содержания заключённые устроили настоящий бунт, недовольные тем, что их слишком плохо кормят. Ситуация требовала немедленного вмешательства руководства.
Видимо решив, что мы не представляем угрозы, начальник тюрьмы поручил офицеру сопровождения вывести нас за пределы заведения. Напоследок он смерил меня хмурым, полным подозрения взглядом, словно пытаясь запомнить каждую черту моего лица, и поспешно отправился разбираться с возникшими, в связи с бунтом, проблемы. К нашему облегчению, он напрочь забыл о Медведеве и о странностях, которые заметил во время нашего разговора.
К слову, про ласку он тоже ни разу не спросил, но это только потому, что не видел, как она появилась. Если бы он разнюхал, что моя Белочка — магический зверь, к тому же со способностью к перемещению, он бы с нас точно не слез. Уверен, полковник исполнил бы свою угрозу, заключив нас под стражу до самой казни Медведева, а может и дольше.
Мы с Дмитрием расположились в небольшом уютном кафе неподалёку от здания городской тюрьмы. Заказав по чашке кофе, мы принялись обсуждать наши дальнейшие планы и, конечно же, Медведева.
— Значит, Злобин предложил тебе такого человека на роль нашего начальника гвардии, — произнес Дмитрий, аккуратно помешивая ложечкой в чашке. — Ничего не скажешь, только смертника нам ещё не хватало. Ты представляешь, какие проблемы могут возникнуть, если его узнают?
— Ну ты же сам видел, Дим, он выдающийся мужчина, к тому же герой! — заступился я за Медведева, отпивая глоток обжигающего напитка. — А ещё, судя по рассказам Мартынова, имеет твердое понятие о чести, и даже генерал ему не стал препятствием. Такие люди очень ценны, потому что если уж что-то себе в голову вобьют — от своего не отступят и будут идти напролом. Вне зависимости от того, кто перед ним стоит. Это редкое и очень хорошее качество в наше время. Сейчас многие готовы прогнуться под давлением власти или денег.
Братец покивал.
Я, если честно, сочинял на ходу. Не знаю я какое сейчас время, но подобные проблемы существуют во все временя в каждую эпоху. В общем, я не боялся ошибиться.
Дмитрий задумчиво посмотрел в окно, наблюдая за прохожими.
— Вот только я никак в голову не возьму, с чего ты взял, что он вообще станет работать с нами и служить нашему роду? Человек его склада, военная косточка, вдруг начнет верой и правдой служить аристократам?
— От обиды, Дим, от обиды, — пояснил я, наклоняясь ближе. — Его ведь уязвили по-настоящему, ударили по больному. Теперь он в армию больше не вернётся, просто потому, что его предали, а генерал, который позволил сказать лишнего, не только не извинился, да ещё и наказал его не по делу. Такое не прощают, я бы точно не простил и обязательно отомстил бы. Да, не попался бы так глупо, как Медведев, но, скорее всего, генерал бы на этом свете уже не ходил.
Дима посмотрел на меня округлившимися от удивления глазами, а я поморщился — лишнего наговорил, выдал слишком многое о своем характере.
— Ну а что, а как иначе? — продолжил я, пытаясь оправдаться. — Это же чистое оскорбление. Я прекрасно его понимаю, если он бился до конца с тварями, удерживал город, а потом ему такое в лицо кидают. Хорошо ещё, что генерал жив остался. Ещё и цел, да не избит. В любом случае, такая несправедливость порождает много противоречивых эмоций. А мы можем предложить ему шанс начать все заново, причем с высокой позиции.
— Ладно, отмахнулся Дима, это все разговоры, что ты делать-то собираешься? — спросил он, отпив кофе с молоком и глядя на меня. — Его ведь скоро казнят. Каким бы хорошим и честным он не был, казнённым он нам пользы не принесёт.
— Твоя правда, — произнёс я задумчиво. — Но оставлять так дело нельзя, спасать его надо. И не только потому, что он может нам пригодиться, а просто человек он хороший. Ты ведь сам это видишь. Таких в беде оставлять нельзя, потому как подобных и так немного. А если таких вот Медведевых в обиду давать, то зло торжествовать начнёт. Всякие чинуши будут бал править, а смелые, пробивные, ревнители чести будут в аутсайдерах. Понимаешь меня? — поглядел я на Дмитрия.
— Тебе такое не по душе? — спросил он.
— Если есть возможность такого человека поставить рядом с собой, подружиться с ним, такой шанс упускать нельзя, — улыбнулся я.
Тем временем, пока мы болтали, ласка то и дело прыгала от меня к Дмитрию, то исчезала, то появлялась. Она была очень взволнована, будто её что-то сильно беспокоило. Она скакала по столу, принюхивалась к кофе в кружке Дмитрия, тут же фыркала и чихала, затем прыгала ко мне на колени, тыкалась мордочкой мне в лицо, затем снова прыгала к Дмитрию. Потом исчезала на несколько секунд, а то и минут, и снова появлялась.
— Успокой свою животинку, — буркнул Дмитрий, когда она в очередной раз едва не окунулась мордочкой в его чашку.
— Да пускай резвится. Мешает, что ли? — произнёс я, наблюдая за её выходками с улыбкой. Меня забавляло это маленькое, но такое энергичное существо, будто внутри него скрывался целый ураган эмоций.
— Ну, в целом, если отбросить высокопарные слова… — побарабанил пальцами по столу Дмитрий. — Мне он тоже понравился, и видно, что он толковый. Вот только вы даже нормально не поговорили, я слышал ваш разговор. Откуда ты знаешь, что он захочет вообще идти к нам на службу? Тем более, что чин у него был высокий, а тут идти на службу к… — он поморщился, — … к роду типа нашего. Я ведь понимаю, что у нас род не такой большой и именитый. Да и репутация наша в последние дни пострадала.
— Но что-то других посетителей я у него не заметил, — ответил я, вспоминая пустые коридоры и одинокую фигуру опального офицера. — Но в одном ты прав. Даже если он захочет с нами работать, я абсолютно не понимаю, как его оттуда вытаскивать. Варианты у меня есть, но как их провернуть — ума не приложу.