Договорить он не успел. Я всё это время был в тени, и меня было почти не видно. Зато это как раз дало мне преимущество, чтобы я отыскал доску покрепче и, подобравшись со спины, со всего размаху врезал здоровяку по затылку.
Доска разлетелась щепками, а парень покачнулся мотнув башкой, и повалился лицом вперёд.
Второй, что до этого гнусно скалился, обернулся на меня. Его лицо в раз стало удивлённым, но на том всё и закончилось — два крепких удара в челюсть, и он завалился, да так стукнулся затылком об пол, что я даже побоялся — как бы он не помер?
— Ты чего? — захрипел было здоровяк, которого я огрел доской, но я хорошенечко пнул его по лицу ногой, окончательно вырубив.
— Ишь, крепкий, — хмыкнул я, переводя дыхание. — Доска сломалась, а голова цела.
Повисло молчание.
Дюжина перепуганных пар глаз уставилась на меня. Я пересчитал ребят — да, их было двенадцать. Мне на плечо забралась ласка и, выпрямившись столбиком, с укором поглядела на подростков, уперев лапки в бока, совсем как маленький человечек.
— О, я же говорила, я видела её! Ласка черно-белая. Вот она. Следила за нами, — затараторила та самая девчонка с отёком на лице.
— Тихо ты, — зашипел какой-то парень.
.Я этого мальчишку раньше никогда не видел, не слышал его голоса. Видел только ауру и… удаляющуюся спину.
Спокойно поглядел на него в упор.
— Верни, — произнёс я.
— Простите, господин, простите, — залепетал он.
— Верни, — настойчиво повторил я.
Он тут же засуетился, подошёл к тому самому здоровяку, которого я глушил доской, достал у него из кармана знакомый красный футляр.
— Вот, — протянул мне.
— На Бо́риса работаешь?
— Нет, — покачал головой, пнув одного из здоровяков. — Они на него работают, а я знаю просто, что оттуда богатые люди выходят. Уж не серчайте на мертвецов, нам и так уже не жить.
Тут на защиту паренька встала девушка. Ей не слабо досталось, видимо, здоровяк её кулаком ударил. Но она всё равно закрывала грудью паренька.
— Вы на него не серчайте, он, дурачок, просто. Вечно за нас беспокоится, хочет нам жизнь упростить и попадает в такие вот передряги, — зачастила она. — Я ему говорила, чтобы не лез к этим бандитам, а он всё хочет лёгких путей найти. Вы не наказывайте его, вы лучше меня тогда накажите. Это я не доглядела.
Оглядел ребяток истинным взглядом и чуть не присвистнул — четверо одарённые, все, конечно, зелёные, едва-едва светятся. А еще двое не раскрыли дары, но уже скоро раскроют — ауры очень уж тревожные. Либо проведут инициацию и станут одарёнными, либо умрут. Впервые вижу таких вместе. Очень интересно.
— Вы кто вообще? — спросил я. — Что здесь делаете?
— Сироты мы, — ответила девчонка, которая, судя по всему, взяла на себя роль переговорщика.
Я изучил каждое лицо внимательно. Десять пареньков разных возрастов. одна девчушка лет восьми-девяти и вот эта вот пигалица лет пятнадцать, не больше. Глаз заплывший, сама чумазая, но смотрит гордо, будто баронесса.
— Мы готовы понести наказание, господин, знаем, что Петька оскорбил вас, но мы готовы отработать, если нужно, всё, что скажете, только Петьку не трогайте. Он неплохой парень, — проговорила она.
— Неплохой, только вор, — спокойно произнёс я. — Который не ценит право на чужое имущество и ворует у честных граждан…
Каждое моё слово девчонка принимала, будто удар плетью, но стояла стойко. Петька, тот самый воришка, и вовсе стоял на вытяжку, зажмурившись, будто на расстреле. Другие же мальчишки и вовсе все трясутся, однако видно, что каждый из них поддерживают товарища. Видно, что ценят его. А главное, что каждый пытается прикрыть его собой. Не бросают его, держатся друг друга. Никто не драпанул.
— И что, Петька, часто воруешь? — спросил я.
— Не часто, — ответила девчонка. — Всего-то несколько раз. Каждый раз я его ругала, а тут, когда увидела, что он украл, так и вовсе перепугалась, так и знала, что эти придут.
— И что мне с вами делать-то? — задал я риторический вопрос.
— Примем любое ваше наказание, — так же, как и Петька, встала на вытяжку девчонка.
Я перевёл взгляд на двух здоровяков, что валялись в отключке.
— Эти же от вас не отстанут, да?
Девчонка замотала головой, остальные ребята тоже замотали.
— Не отстанут, — пропищал один из пареньков. — Эти, как клещи, впились. Пасут нас всё время.
— Ох, бедовые вы. И оставить вас так жалко.
Я вздохнул, почесывая затылок. Вот ведь влип в историю. Белка на моём плече возмущенно фыркнула, будто говоря: «Ну и что ты теперь намерен делать?»