И тут, наконец, явился начальник тюрьмы.
— Господин Горин, а вот и вы! — всплеснул руками Мартынов, после того как о его прибытии объявил дворецкий. — А мы вас уже и ждать забыли.
— Геннадий Трофимович! Как вы поживаете? — произнёс мэр. — Тут по вашу душу сегодня много людей собралось.
— Ой, не утомляйте, — отмахнулся полковник и сразу же пошёл к фуршетному столу, схватив бокал с шампанским мгновенно запрокинув голову, влил его в себя. И тут его взгляд натолкнулся на меня.
— А вы здесь что делаете? Это что же? Для этого меня сюда позвали? — он даже поперхнулся от неожиданности.
Заметив реакцию Горина, я внутренне подобрался.
Петрищев жеманно подошёл к новоприбывшему, обратился по имени-отчеству:
— Геннадий Трофимович, видите ли, ну, от вас сейчас многое зависит, дорогой вы мой. Я понимаю, что вы достойно исполняете свой долг. Многим бы у вас поучиться. Вам позавидовать можно, насколько вы исполнительны. Но, видите ли, ошибка же произошла. Вопиющая ошибка.
Интересно было наблюдать, как генерал, человек, привыкший командовать, почти заискивает перед начальником тюрьмы. Мне даже захотелось поморщиться от этого зрелища. Но я понимал — генерал делает это не ради себя, а ради Медведева, как бы неестественно это не выглядело.
— Ну каюсь перед вами, виновен я. Допустил я промах. Не надо мне было так круто с Медведевым-то обращаться. Ну, вы ж сами поймите, он же герой. Вы же сами рассказывали, что не раз общались с ним и восхищены его стойкостью, доблестью и духом. И что же вы позволите такому человеку погибнуть зазря?
Слуцкий, все это время стоял рядом, кивая в такт словам Петрищева. Остальные гости деликатно отошли подальше, создавая видимость, что вовсе не прислушиваются к разговору. Но я-то видел, как напряжённо они вслушиваются, ловя каждое слово — особенно начальник внутренних дел.
— Не за зря, — произнёс Горин, вытерев рот,
— Что? — переспросил Петрищев.
— Он погибнет не зазря, а за преступление, между прочим, серьёзное преступление. Боевому генералу было нанесено оскорбление, и также имела место быть угроза расправы. Такое должно караться по закону, и опять же это не только моё частное мнение — приговор был вынесен судом и трибуналом. К тому же подписан императором.
— Но вы ведь понимаете, что это истинная нелепица, — мягко произнёс Мартынов, оказавшийся участником диалога.
Горин резко развернулся к купцу и грозно уставился на него:
— Ну, что вы хотите сказать, что суд императора допустил ошибку? Что имперское решение подлежит какому-то обсуждению? — затем посмотрел на Петрищева. — Вы тоже, считаете, что себя выше решения императора? — сверлил он генерала взглядом.
Я видел, как сглотнул генерал, как непроизвольно дрогнула его рука с бокалом. Обвинение в неуважении к решению императора было опасным — здесь собрались государевы люди, и такие слова могли дорого обойтись даже человеку в генеральском чине.
Мартынов, наблюдавший эту сцену, едва заметно отступил, жеманно улыбнулся уголком рта. Он явно явно соображал, какую выгоду может получить из этой ситуации. А вот его жена, та самая вульгарная дама в красном, почему-то смотрела не на спорящих, а на меня.
Петрищев явно чувствовал себя неловко под взглядом полковника, хотя, казалось бы, он же генерал. Однако выпрямился, посмотрел строго на начальника тюрьмы.
— Ну-ну, поймите же. Это же из-за меня всё, — попытался воззвать генерал.
Горин был беспощаден:
— Вы подали прошение, оно было удовлетворено.Господин Петрищев, я абсолютно не понимаю, чем же вы так недовольны? — спросил полковник.
Генерал воздел руки к потолку:
— Но как можно быть таким бессердечным. Да ведь вы же сами слышали — помилование-то уже готово! Помилование нужно всего-то дождаться чуть-чуть.
Горин явно начал заводиться. Его щёки покраснели, а глаза стали метать молнии.
— Ну, миленький вы мой, ну отложите вы казнь, вы же можете, — наконец подключился мэр.
— Что я могу? — удивился Горин.
— Отложить казнь, — пояснил тот. — Вы ведь начальник тюрьмы, вы исполнительный орган.
— Именно! Я лишь винтик в огромной государственной системе. И лучшее, что я могу сделать, это выполнить все предписания в срок, — заявил Горин. — Да, совершена ошибка. Я это допускаю. Хотя и не готов утверждать, но об этом мы узнаем, когда помилование придёт. А пока помилования нет, я обязан выполнить свой долг, покарать преступника и сделать так, чтобы справедливость восторжествовала.
Начальник внутренних дел, наблюдавший эту сцену с бесстрастным лицом, едва заметно качнул головой.
Я в диалог не лез, да и что бы я сказал? Я до этого не в полной мере осознал всю проблему ситуации, но теперь вижу — Горин очень бронелобный человек, и переубедить его не получится, ни у Петрищева, ни у мэра. Может, даже и сам император не смог бы его переубедить, и пока Горин не получил бы в руки официальное помилование, даже и с императором бы спорил.