В одном из домов, отведённом под кухню, кипела работа. Из трубы валил ароматный дым, а через открытые окна доносились аппетитные запахи и звонкие команды. Тучный повар, с лицом красным, как раскалённое железо, покрикивал на снующих туда-сюда поварят. В истинном зрении я различил слабое свечение вокруг печи и печать огня — выходит печь-то артефактная!
— Сюда, — Злобин неожиданно свернул с основной дорожки и подвёл меня к небольшой калиточке, которая сливалась с окружающими кустами. Если бы не знать, куда подходить, её и разглядеть-то было сложно. Я распознал её только благодаря способностям видящего, да по сети защитных рун на ней, что мерцали приглушённым синим светом.
Граф провёл ладонью над калиткой, не касаясь её. Замок щёлкнул, повинуясь хозяину.
— Сейчас я тебе покажу, какой вид открывается с другой стороны этой горы, — произнёс Злобин, пропуская меня вперёд. — К слову, не каждый может насладиться этим видом. Есть там у меня особое привилегированное место. — Его глаза блеснули каким-то особым азартом, который я уже видел сегодня перед спектаклем на хлебокомбинате.
— Предположу, что и кафе вам принадлежит, — произнёс я, отмечая.
Злобин довольно хмыкнул:
— Ну, а куда же без этого? Если хочешь идеальную для себя кухню, построй её сам и найми лучших поваров. — Он задумался на мгновение. — Знаешь, в чём главная ошибка большинства аристократов? Они пытаются контролировать только то, что у них перед глазами. А настоящая власть — в мелочах, чтобы каждая деталь была по твоему и как тебе нравится. Любимая еда, приятная телу одежда, удобная обувь. А эти выскочки ратуют лишь за эффектность и пустую красоту. Они просто не способны наслаждаться подобными местами и видами. У них атрофировано чувство прекрасного.
Мы углубились в лесистую часть горы по узкой, едва заметной тропе. Воздух становился еще свежее, сквозь кроны деревьев пробивались солнечные лучи, создавая на земле причудливую мозаику света и тени. Злобин шёл неторопливо, походкой хозяина жизни.
— Скажи, Константин, — внезапно обратился он ко мне, не оборачиваясь, — что ты думаешь о людях, которые пытаются отобрать то, что им не принадлежит?
Вопрос был задан тоном светской беседы, но я ощутил за ним нечто большее.
— Зависит от обстоятельств, — осторожно ответил я. — Сильный всегда стремится урвать кусок пожирнее. Иногда они просто не понимают, с кем связались.
Злобин резко обернулся, и в его взгляде мелькнуло искреннее удовольствие:
— Именно! Не понимают, с кем связались… — он сделал паузу. — Ты мне всё больше нравишься.
Мы продолжили путь в молчании. Примерно через двадцать минут подъёма тропинка вывела нас на небольшую природную площадку, аккуратно облагороженную человеческими руками. Она напоминала удобную смотровую точку, защищённую с трёх сторон горным склоном и густо растущими деревьями. Главная ценность этой площадки заключалась в потрясающем виде на просторную долину. По краю площадки полукругом стояли добротные деревянные столы со скамьями расставленные таким образом, чтобы гости могли наслаждаться трапезой и пейзажем одновременно.
У самого края, почти сливаясь с окружающими зарослями, сидел Дмитрий. Но он вовсе не ждал заказанного обеда, как обычный посетитель. В его руках покоилась массивная снайперская винтовка, направленная куда-то вдаль. Он внимательно всматривался через оптический прицел, и, судя по его сосредоточенному виду, наблюдал за чем-то крайне интересным.
— Ну, как наши дела? — непринуждённо поинтересовался Злобин, подходя ближе.
Дмитрий, не отрываясь от прицела, ответил с лёгкой усмешкой:
— Да как и ожидалось. Наш Селиверстов, как обычно, притягивает к себе неприятности с энтузиазмом супермагнита.
Злобин расхохотался:
— Это точно. А нам это только на руку. — Он подошёл ближе и прищурился, вглядываясь в даль. — Много против него молодчиков приехало?
Любопытство взяло верх, и я приблизился к краю площадки. По мере приближения, вид становился всё более впечатляющим. От открывшегося простора захватывало дух.
Но Злобин и Дмитрий наблюдали за одной конкретной точкой. Чуть поодаль, справа от нашей позиции, я увидел скрытый от посторонних глаз пустырь, над которым нависал каменный мост, соединяющий два холма.