Я пожал плечами будто речь шла о пустяке.
— У меня артефактное кольцо, — пояснил я, не вдаваясь в подробности о Злобине, подарившем его. — Оно способно залечивать несерьёзные раны.
Вениамин Семёнович хмыкнул, продолжая осматривать плечо Дмитрия.
— Вижу, вижу, — пробормотал он. — Сработано кривовато, конечно. Так можно и ткани неправильно срастить, а то и навредить. Но в целом правильно: рану закупорили, кровотечение остановили. Молодец, барон, для любителя неплохо.
Я кивнул, внутренне усмехнувшись. Похвала от лекаря — не то, чего я искал, но приятно. Дмитрий к слову тоже чуть расслабился.
— Работы тут, однако, ещё ого-го, — продолжил Вениамин, открывая саквояж и доставая инструменты, поблёскивающие в свете люстр. — А вы, господа, прогуляйтесь, подышите воздухом. Дайте мне сосредоточиться.
Я не стал спорить — возможность уйти была как нельзя кстати. Мой рюкзак, набитый трофеями и золотом из подземелья, изрядно давил на плечи, а ещё я жаждал принять горячую ванну, смыть пыль с дороги, а заодно обдумать всё произошедшее. До этого было как-то не до размышлений.
Впереди ужин, а с ним — новые разговоры, и я хотел быть готовым. Необходимость в отдыхе — это не слабость, а способ держать себя в форме.
Я направился в свою комнату, но предстоящий ужин не дал мне долго наслаждаться одиночеством. Стоило лишь привести себя в порядок, как и время подошло.
Столовая, освещённая мягким светом, уже гудела от шагов слуг, расставляющих блюда. Первым явился Дмитрий, всё ещё бледный, но уже с перебинтованным плечом. Он скользнул по мне взглядом, кивнул и, к моему удивлению, бросил:
— Приятного аппетита.
— И тебе, братец, — отозвался я, не скрывая лёгкой усмешки, и занял своё место напротив.
Дмитрий не смотрел на меня, но, едва слуги подали еду, принялся уплетать за обе щёки, будто не ел неделю. Я отметил, что усталость и голод брали своё, но он держался молодцом — не каждый после такой передряги будет сидеть за столом с прямой спиной. Следом вошли Александр Филиппович с Татьяной под руку. Их лица были напряжёнными, а взгляды то и дело скрещивались, выдавая, что их разговоры — а скорее, споры — не утихали с позавчерашнего дня. Я мысленно хмыкнул: семейные разборки в этом доме, похоже, были такой же традицией, как ужин порознь.
Я чувствовал, что Александр Филиппович всё же уговорил Татьяну, что от меня есть толк — всё-таки я вытащил Дмитрия из передряги. Потому она, хоть и не проронила ни слова, бросала на меня жеманные улыбки, которые, впрочем, не скрывали её настороженности. Было видно, что она хочет завести беседу, но я не горел желанием болтать. В комнате меня ждал рюкзак, набитый кристаллами и золотом из подземелья червоточины, и я уже прикидывал, как распорядиться добычей. Александр Филиппович, сидя во главе стола, то и дело поглядывал то на жену, то на Дмитрия, то подмигивал мне, будто пытаясь разрядить напряжённую тишину, что повисла в столовой.
— К слову, Алиса так и не явилась? — спросил он у Дмитрия, отхлебнув вина из бокала.
— Нет, не было, — покачал головой Дмитрий, всё ещё бледный, но уже чуть бодрее после работы лекаря. Он держался за перебинтованное плечо реже, но я заметил, как он иногда морщится, когда думает, что никто не смотрит.
— Что ж она, совсем исхудает? Кто её замуж-то возьмёт? — рассмеялся Александр Филиппович, оглядывая нас, словно надеялся, что кто-то поддержит его шутку.
Я промолчал, продолжая есть, и лишь слегка приподнял бровь. Шутка была неловкой, но за семейным столом, где все собрались вместе, было что-то умиротворяющее. Татьяна поджала губы, явно не оценив веселья мужа, а Дмитрий уткнулся в тарелку, будто еда могла спасти его от разговора.
Пылаев не сдавался и продолжал наладить светскую беседу:
— Хорошо все-таки за семейным столом, когда все вместе…
И тут в дверях столовой появилась Алиса. Она замерла, её взгляд, острый, как лезвие, пробежался по каждому из нас.
— За семейным столом? — едко бросила она. — Всем вместе?
Не дожидаясь ответа, она развернулась и стремительно ушла, её шаги гулко разнеслись по коридору. Я едва сдержал усмешку — похоже, Алиса и правда решила голодать, лишь бы не сидеть с нами. Её выходка была почти театральной, но я отметил про себя: эта девчонка не просто затаила обиду, она что-то замышляет, и мне стоит держать ухо востро.
— Константин, передашь соль? — вдруг спросил Александр Филиппович, явно пытаясь сменить тему и разрядить неловкость.