Привал устроила сразу же, в более-менее защищённом от ветра месте у самого подножия. Местность здесь была не хоженая. Мы ведь так и брели всё ночь по бездорожью. Так что людей можно не опасаться. Конь, на самочувствие не жаловался, и как только его расседлали, принялся щипать скудную травку с изредка встречающимися низкими, голубыми цветами напоминающими земные васильки. Их конь выбрал первыми, а я глядя на него задумалась. Нужно как-то его назвать. Боевой товарищ как-никак.
— Гром? Смерч? Филипп? — перечисляла я, ожидая отклика. Но конь был слишком занят. Тяжело вздохнув, поднялась, удостоившись флегматичного взгляда жеребца, жующего голубые цветы.
— Василёк? Вася! Всё, будешь Васей, — решила я и принялась в очередной раз ворошить сумочку. Как и ожидалось, ничего съестного в ней не было. С грустью посмотрела на травку, ничего другого в голову не приходило. Поднявшись на ноги, решила побродить по округе, может, что получше найду. Нашла я только воду. Минутах в пятнадцати ходьбы. И если подумать, вода всё же необходимей. Но как же есть хочется!
Вернувшись, я стала готовить палатку. Одеяло, лежавшее на коне, почти высохло, и теперь из него можно сделать крышу. Наверно. Подумала я, стараясь обобрать хотя бы часть шерстинок, которые иголками, вонзились в ткань. Вскоре, мне это дело надоело и решив, что с шерстью будет теплее, оставила всё как есть. Вновь сходила к воде и, прополоскав вещи отправилась обратно, плотно закутавшись в плащ. Была мысль, посушить вещи магией, но вдруг я их испорчу? Других в ближайшее время не предвидится. Поэтому развесив всё на сухое, скрюченное деревце стала ждать, попутно собирая палатку из сухих веток. Одеяло, с колючими шерстинками , стало матрасом и я, наконец, смогла забыться сном. Своё вынужденное путешествие, продолжила на рассвете, искренне надеясь к вечеру найти что-нибудь съедобное. Но ни сегодня, ни на следующий день я так ничем и не перекусила, а горы всё не кончались. Конь, заметно похудел. Ещё бы, на одной траве много не набегаешь. Но у него хоть что-то есть… Мысль о том, что человек может сорок дней провести без еды, совсем не вдохновляла. На закате, я наконец смогла увидеть, что скрывали горы. И радости моей не было предела! За небольшим леском, желтели огромные стога. Значит, поблизости наверняка есть поселение! Решив не спускаться по темноте, не хватало ещё ноги переломать, я устроила ночлег поблизости, около наиболее пригодного для спуска места. Проснулась ещё затемно. Мне не терпелось поскорее покончить с этой дикой жизнью и наконец, узнать, где столица. Стоило очутиться в лесу, как я сразу заметила широкую, наезженную дорогу, благополучно на неё выбравшись, проехала пару часов и упёрлась в массивный камень с треугольными табличками‒указателями, что разветвлялись на четыре дорожки. Прямо было нечто именуемое Беломорьем, слева – Чёрный берег, справа Новая и Старая. Что именно новое и старое – не подписали. Поехав вперёд, в Беломорье я даже не задумалась о Чёрном береге, прекрасно помня рассказы о местных амазонках: нимфах населяющих его. Ехать пришлось не долго, минут через десять, за поворотом показалась небольшая деревушка, домиков в тридцать. Навряд ли меня здесь будут искать. Нужно хотя бы еды купить, благо остатки денег я не потеряла.
Первый домик был на отшибе. Небольшой, старый, окружённый низким, покосившимся от времени частоколом. С противоположной стороны, облокотившись на забор, меня изучал взглядом худощавый старик. Пригладив бороду, он отчего-то усмехнулся в усы.
— Вот молодёжь дурная пошла! Сама на рожон лезет. Девка, ты бы плащ свой сняла, да убрала куда подальше, а ещё лучше сожгла на ближайшем привале.
Я остановила лошадь и спросила:
— Зачем?
Старик посмотрел на меня как на умалишённую, но всё же ответил:
— В таких расхаживают только члены Каантской академии, а их здесь не жалуют, тебе ли не знать?
— Да, — растерянно ответила, снимая плащ. — Я знаю…
— Оно видно, — не без упрёка заметил старик.
— Не подскажите, как до столицы добраться? — решив не выдавать себя окончательно, я решила не спрашивать о своём местоположении.