— Я зачем искал тебя, — сменил тему Гектор. — Отец вот-вот придет, и с ним будут высокопоставленные гости, у которых для тебя подарок. Приведи себя в порядок, наследная кентаврида всё же.
— Правда? Странно, обычно отец возвращается один. Ты маму не видел?
— Она в главном зале. По крайней меры была там полчаса назад.
Развернувшись, кентаврёнок поскакал по широкой землистой дорожке. Ей было уже одиннадцать лет, но на первый взгляд казалось меньше. Эллин от рождения обладала небольшим ростом и кукольной внешностью, что впрочем, не совсем сочеталось с её бунтарским характером.
Мать Эллионоры, высокая, вороная кентаврида оказалась у входа в главный зал. Заметив дочь, та позвала её к себе.
— Мам, Гектор сказал, что у нас будут гости, и у них для меня подарок. Это правда?!
— Подарок? — удивилась кентаврида. — Шутник же он однако… Хотя, с какой стороны посмотреть. Пойдём, на сговоре нужно выглядеть подобающе.
— Что? — кентаврёнок остановился и ошарашенно посмотрел на мать.
— Мы и так с этим затянули. Твой отец выбирал слишком долго и тщательно. Уважай его волю.
Затянув девочку в корсет и голубое платье, мать собрала её слегка волнистые волосы в высокий хвост, закрепив железными кольцами. Они являлись у кентавров показателем статуса. У её отца, Аристарха – было шестнадцать. Никто в настоящие время ни мог похвастаться большим. У Эллионоры же всего четыре, но и это больше, чем у некоторых взрослых кентаврид, не говоря о её сверстницах. Все они полагались её по праву рождения: три за знатный род, в котором ей посчастливилось родиться, и одно за то, что она наследная кентаврида – старшая дочь хозяина удела. Остальное предстояло ей заслужить. Хотя заслужить она могла не много. Одно давалось за рождение сына‒первенца, ещё одно кентаврида могла получить за рождение наследной кентавриды. На этом её заслуги заканчивались. Женщины у кентавров занимались исключительно детьми, и после замужества редко покидали удел супруга.
— Увидев гостей, ты должна скромно подойти к отцу и ничего не говорить без его позволения. Отвечать коротко, с уважением. Со всем соглашайся. И самое главное ‒ передвигаться шагом Эллионора, ты меня услышала? Шагом! В крайнем случае ‒ рысью. Такой лёгкой, лёгкой, — мать взмахнула руками в воздухе, пытаясь передать ту самую лёгкость, — будто плывёшь, и не задирай ноги до живота, как ты обычно делаешь! — продолжала наставлять её мать, уже идя по выложенной камнем дорожке, попутно нанизывая последнее, четвёртое, кольцо себе на волосы.
Эллионора старалась внимательно слушать, но то и дело её что-нибудь отвлекало: то яркие птицы, сидящие на ветках немногочисленных деревьев, то облако, так похожее на цветок, то гепард, затаившийся в кустах, в надежде поймать обед. Кентаврёнок, так и не смог разобрать, Мико это был или Ули, недавно купленная самка со скверным характером.
— Ты меня слушаешь?
— Извини. Я просто немного отвлеклась.
— Дальше пойдёшь одна, мне стоит подготовить поляну для гостей. Постарайся не ударить в грязь лицом, Эллионора.
— Хорошо мама.
Наследная кентаврида побрела вперёд. Отец должен быть уже на подходе, и она решила подождать его у ворот. Но стоило Эллин повернуть за стену очередного дома, как она увидела его в окружение своих же подчинённых.
«Значит, гостей нет!» подумала кентаврида и с радостным криком:
— Папа! — помчалась вперёд.
Золотисто‒рыжий кентавр обернулся и ошарашенно уставился на дочь. Едва заметно, жестами, он просил ей остановиться, но нужно было просить заметнее… Эллионора остановилась, только когда за очередным домом увидела делегацию незнакомых ей кентавров. Остановилась она резко, отчего поскользнулась на мокрой от вчерашнего ливня земле и, размахивая руками попыталась хоть как-то остановиться. Если бы не платье, и ни этот корсет, в котором ни согнуться, ни вдохнуть было невозможно, у неё бы это получилось. Впереди показалось препятствие, в виде кентавра, немногим старше её самой, молочно‒белого цвета. В такой же белой, как он сам, одежде.
«Наверное, это мой суженный‒ряженный… Эх, зря он так оделся», подумала кентаврида за секунду до того, как на полном ходу врезаться в мальчика, сбив того с ног. Теперь оба они были по уши в грязи. Эллионора осторожно посмотрела на отца, затем на всех остальных. На их лицах застыло выражение крайнего шока граничившего с яростью, у отца, и замешательства, у остальных.
— Ой, что сейчас будет… — протянула кентаврида едва слышно.
— Бежим? — спросили так же тихо.
Повернувшись, Эллионора увидела весьма симпатичное лицо, с голубыми, как небо, глазами.
— Что? — не поняв, переспросила она.