— Иди и не оглядывайся. Я буду рядом.
— Да ты что? – испуганно дернулась Михалина, но крепкие руки тут же вернули её обратно. — Куда идти? Тут же ничего нет!
— Есть, - уверенно сказал Рисе и подтолкнул её дальше.
И тут она увидела. Под слоем тумана, у самых перил, шла толстая каменная кромка шириной в полшага. Она ни на чём не держалась, просто не могла, но всё равно казалась устойчивой и крепкой. Михалина почувствовала ладонь на своей спине и как её подталкивают идти вперёд.
— Только не оглядывайся, - ещё раз предупредил Рисе, и голос его сорвался на хрип.
Михалина покрепче ухватилась за парапет и пошла. Двигалась она медленно, осторожно, с опаской ставя ногу на очередной участок моста. Дышать стало трудно, как будто непроглядный туман мокрой ватой набился в рот. Руки начинали болеть, теряли силу. Пальцы сами собой разжимались. Михалина несколько раз хотела остановиться, передохнуть, но получала тычок в спину и болезненное:
— Иди! Иди…
Она не помнила, чтобы мост был таким длинным. Не знала, что каждая мышца может так болеть. Она как будто двигала перед собой стену, несла огромные горы. Когда ей показалось, что больше она не сможет сделать и шагу, Рисе толкнул её так сильно, что Михалина выпустила из пальцев перила и полетела вперёд. Она думала, что сейчас разобьется, но предсмертный крик так и не вырвался из груди, сбитый с толку травой под ногами. Тяжесть спала. Михалина обернулась, испугавшись тишины за спиной. Но увидела только туман. У её ног вдруг показалось что-то тонкое, скрипучее. Она протянула ладонь, коснулась шершавой поверхности, провела пальцами по облупившейся бордовой краске, крутанула ручку, запуская быстрый ход детской карусели.
— Миша, да ё, нашла время играться!
Михалина встрепенулась, глянула на отца. Ну да, вот же он, стоит на крыльце через дорогу, машет рукой. А это - их старый детский дворик, где они с друзьями собирались по вечерам.
— Быстро ты, - радуется отец, пропуская дочку в дом. — Рядом что ли была? Только с чего вдруг в такую рань? Случилось что-то? Ты давай, сначала матерью займись, а потом расскажешь.
— Папа, а сколько я к вам шла? – Михалина как во сне обняла мать, поцеловала в щеку.
— Да я тебе сообщение отправил минут пять назад, - махнул рукой отец и пошел в кухню за тонометром.
Она делала всё механически: мерила давление, ставила укол, поглаживала бледную, теплую руку. Это ничего, показатели больше не критические. Она успела, она дома.
— Сашкевичи звонили. «Скорая» по ошибке к ним заехала. Они к нам отправили, - тихо отчитался отец, присаживаясь рядом, обнимая. — Водитель сказал - старый мост рухнул. Они мимо проезжали.
— Куда рухнул? - спросила бледная Михалина.
— Ну, раз мост - значит вниз, - усмехнулся отец. — Жалко. Камни для него аж из Норвегии через нынешний Калининград везли.
Когда родителей увезли в больницу, она быстро закрыла дом и побежала. Туман разошелся совсем, оставив после себя только легкую свежесть и росу. Ноги сами несли её к реке, она не остановилась даже когда в боку нещадно закололо, а горло стало саднить от сухости. Моста не было. Рабочие лениво пинали каменную крошку, скидывая её в речную бездонь к остальным упавшим частям. Михалина остановилась у одного, самого, по её мнению, солидного и еле выговорила, хватая воздух:
— Там. Человек. Рисе. Живёт на мосту. Или под. Не знаю.
Рабочий как-то сразу обомлел, содрогнулся, сказал стоять на месте. Рисе искали пол дня. Местные, волонтеры, спасатели. Никто раньше его не видел, никто не знал, но Михалине верили. Когда обломки моста были осмотрены – все разошлись по своим делам.
— Ничего. Может в другое место ушёл на ночлег, - сказал ей кто-то и снисходительно потрепал по плечу. — У тебя же маму сегодня в больницу вроде забрали? Ты иди домой, Миша, отдохни.
Михалина и сама уже ничему не верила. Ни своим глазам, ни своим чувствам. Списала бы всё на стресс, если бы не холодный камень, застывшая волна, в её кармане. Она не пошла домой, а двинулась вдоль реки, ближе к лесу, подальше от людей. Новый мост уже начинали строить: заложили устои, вкопали опоры, на том работа и закончилась. Теперь, скорее всего, примутся за дело с двойной скоростью. Михалина осмотрелась по сторонам, убедилась, что никого нет. Перелезла через ограждение к остановленной стройке. Достала камень из кармана, сжала в руке, пока не стало больно, а потом схоронила его у основания будущего моста.
Она не приходила к нему год. Боялась, что не встретит. Но он ждал её, как и тогда, сидя у первого столба со стороны парка. Она села, не напротив, но рядом. Откинулась спиной на изящную балюстраду. Говорить не хотелось. Его одежда была чистой, новой, как с иголочки, серые глаза смотрели без боли и усталости. Он окреп, под обтягивающей водолазкой камнями бугрились мышцы. Болезнь ушла. Она вспомнила то утро, туман, скрип карусели.