— Расскажешь? — задала она вопрос и приобняла парня. Честер кивнул ей, и они пошли, обнявшись, дальше вместе.
Темноволосый вздохнул и еще раз посмотрел на пожилую женщину.
— Следы чужака видели, — кратко объяснил он. — Я чувствовал его присутствие, отправил ребят дойти до конца леса и проверить все.
— Думаешь, он еще остался здесь? — она смотрела вперед, завороженная радугой — последние полукруги уже рассеивались, сливаясь с послеобеденным небом.
— Нет, он ушел. Но он мог быть все-таки не один.
Мэин ничего не ответила. Она молчала до конца пути, пока они направлялись к ее избушке.
Ветер давно стих, солнце согревало Кебнекайсе, казалось, что даже было слышно, как гора пела, купаясь в последних на сегодняшний день солнечных лучах.
— Вы знаете, что наш клан находился на очень привлекательной территории, — когда в избушке Мэин собрались другие важные персоны, Честер начал свой рассказ. — Она была богата не только мощными лесами, в которых хорошо было укрыться и вести охоту, но и ресурсами, — он остановился ненадолго и взглянул на своего папу. В его глазах была все та же многолетняя грусть, а полуулыбка на лице не отражала ровным счетом ничего. Григ тяжело вздохнул и продолжил. — Сегодня мы видели следы чужака. Он мог быть как совершенно один, так и с подмогой. Если он был в одиночестве, то я прошу вас передать волчицам, чтобы они были аккуратны во время охоты, — Честер снова сделал небольшую паузу, отводя взгляд от папы. И, поджав губу, продолжил тараторить дальше. — Вы прекрасно знаете, что по ближайшим территориям ходит молва о том, какие сильные волчицы клана Григ-Рефречи — они очень выносливы, приносят много волчат в потомстве и после получения метки становятся верны своим партнерам по жизни. Ведь, если волчица выбрала кого-то — то это на всю жизнь. Будьте бдительны, постарайтесь не показывать себя в зверином обличье, — это последнее, что попросил Григ.
Он закончил и развернулся, оставляя старших размышлять над его словами. Этот разговор дался ему особенно сложно, потому что возникшие еще утром детские и подростковые воспоминания сейчас усиливались стократ.
Я буду весь покрыт шрамами, но это моя судьба.
Когда он вышел на улицу, там заметно стемнело. В маленьких домиках по очереди загорался свет в окнах, доносился шум и детский смех. То, что они жили среди людей — было огромным плюсом. Не для людей, для самих оборотней — от них больше пахло запахом человека, они держали себя в форме, так как время от времени сторожили территории и от вот таких вот чужаков охраняли. Хотя, последнее явно было большим бонусом для местных жителей.
Честер проходил мимо овощного магазина, его взгляд бегал от улочки к улочке, пока не зацепился за домик лекаря.
— А я уже хотел к тебе сам идти, — услышал Честер, как только зашел внутрь.
Он встал на пороге и смотрел на Сьюзен — та искренне улыбалась и держала бинты в руках.
— Позволь мне посмотреть, — проговорила она и приблизилась к младшему.
— Да, конечно же.
Честер присел на кушетку, что располагалась в самой просторной комнате в этой избе. Горел тусклый свет, на фоне шумел телевизор, из которого были слышны звуки перестрелки.
— Какой-то боевик? — поинтересовался Честер, стараясь заглянуть в соседнюю комнату. Это было личным помещением волчицы — там она спала, отдыхала и медитировала.
— Крепкий орешек, вроде, — пожав плечами, Сьюзен приблизилась к Честеру, прося задрать его футболку к подбородку. — Болит?
— Мхм, — сквозь сомкнутые губы простонал вожак.
— Никто не догадывается?
— Нет, я не подаю виду, что я был ранен.
Сьюзен хмыкнула в ответ и приступила обрабатывать рану.
Она была предельно осторожна. Мягкая проспиртованная ватка водила по еще одному шраму на теле волка; Честер держался стойко и старался абстрагироваться — думать о чем-то приятном, милом, даже нежном. И все почему-то сводилось к Сьюзен. Старшую он знал с пеленок, практически. Когда Честер впервые упал, именно Сью, будучи тогда только практиканткой, помогла ребенку Честеру, прилепив пластырь на кровоточащую коленку.
Время бежало, Честер подрастал и лишь сильнее ввязывался в драки — будь то простая охота либо разборки меж собой. Гормоны кипели, желание показать себя — тоже. Но помимо физических травм, у Рефречи были еще и ментальные.
Он, ещё будучи волчонком, столкнулся с подобным случаем (похожий на утренний), когда был с отцом на охоте. Григ познавал свои первые азы преследования и стал свидетелем, как взрослые волки разбирались тогда с чужаком. Это, на самом деле, страшное дело. В такие минуты все звериное чутье завладевало разумом, а дикое желание убивать выступало на первом месте.