– Все совсем не так… – неуверенно начал мистер Тернер, но Лили грубо его перебила.
– Папа, ты до сих пор продолжаешь ее защищать! Она пятнадцать лет не вспоминала обо мне! Но как только я чего-то достигла, память к ней резко вернулась!
– Не говори так! Ты многого не знаешь!
– И не хочу! – она едва не перешла на крик. – И ты перестань греть себя надеждой, что однажды она все бросит и вернется к тебе! Нельзя просто взять и оставить семью, а затем сделать вид, будто ничего и не было! Я давно смирилась с тем, что у меня нет матери. В моей жизни для нее просто не найдется места.
Отец вздохнул и погладил Лили по руке. Убеждать ее в чем-либо сейчас было бесполезно.
Постепенно она начала расслабляться. Стало стыдно: отец чувствовал свою вину в произошедшем и изо всех сил старался обеспечить дочери лучшую жизнь. Но Лили никогда не обвиняла его в том, что мать предпочла карьеру семье. Вот только отец ее упорно не слышал.
Некоторое время они сидели молча.
Лили приводила мысли в порядок, увлеченно наблюдая за вороной, севшей на подоконник. На ее голове выросла шапочка из пушистого снега, но птицу это ни капли не смущало.
Отец то и дело обеспокоенно поглядывал на телефон. В какой-то момент ему пришло сообщение. Он нервно вскочил и прочитал его. Изменился в лице и принялся мерять палату шагами.
– Пап, у тебя все хорошо? – Лили нахмурилась. – Только не ври: я вижу тебя насквозь.
Мистер Тернер тяжело вздохнул. Посмотрел на Лили, сглотнул.
– Меня сократили на работе: взяли молодого преподавателя.
– Что?! Но сейчас конец семестра! Разве такие вопросы не решают в начале года?
– У родственников декана свой календарь. Теперь у меня вдвое меньше часов. И зарплаты, – отец стыдливо опустил глаза. – Не знаю, где найду деньги на твою реабилитацию: доктор Эванс сказал, что потребуется много времени и средств. Я попробую что-нибудь придумать. Может, удастся получить часть средств от ассоциации фигурного катания.
Лили смерила отца недоверчивым взглядом. Его слова звучали правдоподобно, но никак не вязались с тем, что она успела подслушать.
– Уверен, что тебе больше не о чем рассказать?
– Боже, Лили, что за мнительность? Ты будто подозреваешь меня в чем-то ужасном, – он улыбнулся, но его лицо стало еще бледнее, а руки затряслись. – Стал бы я тебя обманывать? Ты лучше любого детектора лжи, хоть в полиции работай!
Лили задумчиво кивнула. Возможно, она услышала лишь часть разговора, а остальное додумала. Возможно, отец говорил по поводу работы, а она просто не так его поняла: в последнее время фантазия стала слишком бурной.
– Мы справимся. Я… – Лили тяжело вздохнула и закрыла глаза. К горлу подступил ком. – Я все равно больше не буду тренироваться, а это уже половина твоей зарплаты. Так что ничего не изменится. А как окончательно встану на ноги, устроюсь на работу. Этих денег нам двоим вполне хватит. Реабилитация мне ни к чему: ходить смогу и без нее, а в спорт все равно не вернусь, так зачем тратиться?
Отец неуверенно кивнул.
– Ты права. Я забываю, что ты уже совсем взрослая, - он пригладил ее растрепавшиеся локоны. И хотя на его губах играла улыбка, уставшие голубые глаза блестели от слез.
Глава 3. Возвращение домой
Лили давно потеряла счет дням. Если верить календарю на телефоне, она провела в больнице две недели. За эти четырнадцать дней, семь часов и сорок восемь минут ей осточертели белоснежные, словно лед перед соревнованиями, стены: с каждым днем они все больше и больше напоминали ей о причине нахождения здесь.
И хотя Лили никогда не оставалась одна надолго – рядом постоянно находился кто-то из близких или персонала, – она чувствовала себя одинокой, как никогда.
– Анализы в норме, кость срастается, – Аарон на свету окна рассматривал рентгеновский снимок. Лицо доктора было сосредоточенным, а губы поджаты, словно он был не очень доволен. – Думаю, через пару недель ты сможешь вставать. Завтра тебя выписывают.
Матрас прогнулся под его весом, когда он сел на край кровати.
Лили грустно улыбнулась: за эти дни она успела подружиться с Аароном и воспринимала его куда ближе, чем просто лечащего врача.