Вот не к добру все это! Лучше бы отругал! Он же знает, почему я так не люблю докучающих мне соседок! Открыла уже рот, чтобы возразить, как он продолжил:
– Да, я помню, у тебя было пять соседок. И ни с одной ты так и не поладила.
Еще бы! Вечно любопытные и чересчур разговорчивые, постоянно пытались заползти в душу и выведать всю мою подноготную. Пришлось принимать меры, так что я стала самой странной и скучной соседкой по комнате во всей академии и добилась того, что со мной никто не хотел жить.
– Но я все же прошу тебя быть благоразумней и ужиться с новой адепткой.
– Хм... – только и смогла выдавить из себя.
– Все девушки жаловались на жуткий холод в твоей комнате. Но дело не в том, что тебе непривычен здешний климат, дело в тебе. Ты просто не хочешь к себе никого подпускать, – опять мистер Торн начинает заводить эту тему, которую мы уже тысячу раз обсуждали. И до сих пор не хочет сдаваться. Упрямый. – У тебя нет друзей. Пора прекратить всех сторониться. Не уходи в себя.
– Вы знаете, это опасно. Я не могу себя раскрывать.
– И не надо. Придет время, когда секрет откроется и они помогут тебе.
– Или погибнут! – фыркнула я. – Мне не нужна помощь.
– Нет, нужна! Сила дружбы растопит лед в твоем сердце!
– Я не ледяная! – вскочила с кресла. Пальцы сильнее сжали в руках горшок, а растение издало недовольное урчание. – Я никогда не стану ею!
– Мне очень хочется в это верить, – вздохнул он. – Но все-таки не прогоняй ее. Им и так пришлось проделать такой длинный путь, чтобы к нам приехать. Они также нуждаются в защите, как и ты.
– Хорошо... – смиренно согласилась я. Он прав, надо перестать быть такой эгоисткой. Я ведь сама здесь чудом оказалась, и глупо претендовать на комнату, которая изначально и не моя. Вовсе не обязательно обращать внимание на соседку. Быть более осторожной. Вот и все.
Наступило молчание. Ректор продолжал теребить перо, но уже было ясно, что он удовлетворен разговором.
– Ты практиковалась с книгами, которые я тебе дал? – перевел он тему. Я кивнула в ответ. – Как результаты?
– Ненамного лучше. Слишком большой запас энергии уходит.
– Понимаю, но это для твоей безопасности... Помни, для всех ты стихийный маг воды.
Я снова кивнула.
– Могу идти?
Он внимательно посмотрел на меня, поправил на носу очки и дал понять рукой, чтобы я уходила.
– Эмили, – донеслось до меня уже у самой двери, – меня все же терзает вопрос. Почему у тебя такой вид?
– Генеральная уборка! – выпалила первое, что пришло в голову, и быстро юркнула в коридор, дабы избежать дальнейших расспросов.
Проходившие мимо адепты с любопытством меня разглядывали, но я шла, не обращая на это внимание. «Ледяная, ледяная, ледяная...» Знаю, он заботится обо мне, но как же больно, когда он попадает в самое сердце.
Войдя в комнату, я обнаружила небольшую перестановку. В левой части появились дополнительная кровать и шкафчик для вещей. А стол, который раньше находился там, теперь стоял у окна, визуально разделяя комнату пополам. К нему присоединились дополнительный стул и еще одна тумбочка для хранения учебного материала. Перестановка не смутила: своих вещей у меня все равно немного, а вот новая соседка может доставить хлопот.
Худенькая девушка, копошившаяся до этого у шкафа, повернулась на звук, и какое-то мгновение мы молча разглядывали друг друга. Темно-карамельный оттенок волос сверкнул на солнце, подсветив короткую растрепанную прическу и придав ей мальчишеский вид. На загорелом овальном лице я отметила кошачьи ярко-зеленые глаза, словно весенняя трава. Аккуратные густые брови, вздернутый носик и плавные линии губ с чуть приподнятыми уголками вносили ей некую индивидуальность. Только сейчас я поняла, что на ней нет макияжа, которым женская половина академии обычно активно пользовалась, пытаясь завлечь мужское внимание. Хотя с такими глазами он ни к чему.
Рост высокий, не то что я – с трудом дотягиваю до линии ее губ. Легкая белоснежная рубашка заправлена в обтягивающие брюки, подчеркивающие ее узкие бедра.
Она запустила тонкую кисть в волосы на затылке, смешно приподняв короткие волосинки, и чуть наклонила голову, также внимательно меня осматривая. Брови нахмурились, а губы сжались в задумчивости.