– Он прав, девочки, чем больше народу, тем сложнее игра! – потер руки Андрей.
– Только правила расскажите, – попросил Миша.
Миша Добрыдень был похож на медведя. Сутулые широченные плечи, чрезмерно волосатое тело и черные как смоль волосы. До этого момента мы с ним, пожалуй, переговаривались от силы раза три. Вова быстренько посвятил ребят в игру.
– Я в этом не участвую, – взмахнула руками Ульяна.
– Тебя никто и не просит, – осадил ее Красильников.
Надо же, я думала, он этим швабрам дифирамбы поет. Им все парни деревни поклонялись. Ульяна немного поразмыслила, отошла с Кристиной в сторонку, и когда они друг с другом нашептались, то все же согласились участвовать в игре.
Итак, самая жуть началась во время расстановки. Андрей традиционно встал рядом с Миленой, но слева от нее вклинился медведь-Михаил. Я тут же встала между Аней и Вовой, за что получила гневные взгляды, но что поделать, я не хотела брать за руки этих одноклеточных. Мы встали так: Вова, я, Аня, Алик, Кристина, Миша, Милена, Андрей, Ульяна, Степан, Женя. То есть ход начинал Вова. Он должен был коснуться моей ноги, затем я ноги Воронцовой, и так далее.
– Во что вы меня втянули… – хрипел чуть позже Миша Добрыдень, изгибаясь под Кристиной.
Как ни странно, хохотали мы безудержно. Я и подумать не могла, что мажоры умеют смеяться, да так искренне. Игра мне нравилась до тех пор, пока я не переплелась с Красильниковым. Так уж вышло, что мои плечи легли на его колени. Не спрашивайте как, просто сыграйте, и поймете. К этому моменту из игры выбыли Ульяна, Кристина, Вова и Степан. Битва шла не на жизнь, а на смерть, мы изгибались как могли. И этот мерзавец Красильников, чтоб его вывернуло, как‐то глумливо мне улыбнулся и дернул коленом. Я рухнула, распластавшись в ногах игроков.
– Ауч!
– Упс, – пожал плечами Красильников.
– Сволочь! – зарычала я и впилась зубами в его икру.
Конструкция тел и без того была хилой, Алик дернулся от боли и рухнул вместе со мной.
– Ах ты, мелкая зараза!
Он вскочил, но я оказалась шустрее и побежала к тарзанке. Я слышала топот его ног, этот придурок зачем‐то погнался за мной. Что есть сил я оттолкнулась от земли и полетела в речку. Плыла и злорадно хихикала себе под нос, уверенная, что «сделала» Красильникова, пока чьи‐то лапы не схватили меня за лодыжку.
– А-а-а! – вскрикнула я и ушла под воду.
Чертыхаясь, я двинула ногой в твердый пресс этого гада, проплыла немного и вынырнула почти у берега.
– Если ты не забыл, я тебе жизнь спасла, козел! – крикнула я, добравшись до песка.
– Чего? Я тебя впервые вижу.
– Ага, позапрошлым летом, у обрыва. Ты еще плакал: «Помогите, спасите!».
Я изобразила нюни и показала ему средний палец.
– Нарываешься, мелкая…
– Страшно! Очень страшно!
Алик направился в мою сторону, а я дала деру и втиснулась между Вовой и Андрюхой. Перевела дыхание и оглянулась – Алик гнаться за мной не стал, только сверлил взглядом, стоя рядом со своими друзьями.
– Возвращаемся? – спросила Милена.
– Ага. Стоп, а где Воронцова? – спохватилась я, оглядываясь по сторонам.
И тут мы все услышали истошный вопль. Картина вышла живописная: Воронцова так закрутила тарзанку, что теперь ее вертело, точно на аттракционе, а под конец она не выдержала и плюхнулась в воду, предварительно ударившись ногой о пирс.
– Только не это… – простонала я.
Мы ринулись ей на помощь.
– Зачем она без нас поперлась?! – вздохнул Вован.
– Кажется, это рекорд. Травма в первую неделю пребывания! – рассмеялся Андрей.
Нам с Миленкой было не до смеха. Анька все же всплыла, и мы помогли ей выбраться на берег, напрочь забыв о мажорах, которые кружили рядом и громко гоготали.
– Нога, нога! – хныкала Анька.
– Господи, Воронцова, да как же тебя угораздило! – ругалась Милена.
– Помолчите, – попросила я и присела поближе к Ане.
Осмотрев левую ногу подруги, я сделала вывод, что перелома нет. Вероятно, сильный ушиб или растяжение в области щиколотки.
– Везем ее к бабке Тане? – спросил Вова, подняв Аню на руки.
– Нет! Не вздумайте! Мама меня убьет, недели не прошло…
– И что ты предлагаешь?! – сурово вопросила Милена. – Ты даже до дома не доковыляешь!
– А… может, к Прасковье?
– К Ведьме?! – в один голос закричали мы с ребятами.
– Пожалуйста, только не к бабке Тане, я не вынесу этого нравоучительного монолога, и мама угрожала запереть меня дома, если я опять покалечусь! – хныкала Анька на руках у Вовы.
– Черт с тобой, Воронцова. Идем к Прасковье, – согласилась я.