– Спасибо, что спас, что вылечил…
– Вылечил не я, – голос перестал быть нейтральным, в него добавились не то что холодные, а ледяные нотки, будто я его чем-то внезапно сильно разозлила или наступила на больную мозоль.
– Да? Но ведь ты пришел в деревню. Бандитов убил. И меня сюда, к лекарю принес… – я заискивающе на него посмотрела и опять прикоснулась щечкой к его груди. – Кстати. Мне надо и лекарю спасибо сказать. Где он?
Я ещё раз посмотрела на озеро, однако рядом никого не было:
– Он уже ушёл?
– Ушла.
– А как её зовут? Я потом, когда подросту, её найду и спасибо скажу.
– Искать её не надо. Она всегда рядом. И твоё спасибо ей не нужно.
Вновь он говорил какими-то загадками, мне непонятными. Но уточнять, что конкретно он имел в виду, было немного боязно. Может, он говорил о чем-то всем, кроме меня, понятном. Нет, с вопросами, даже будучи ребенком, нужно быть осторожнее. Да и вести себя нужно не как взрослая, а обычное дитё. В меру любопытное, глуповатое… Трудно, однако опыт у меня имеется…
Я внезапно вспомнила всё, что произошло в деревне. Эйфория от того, что я жива, здорова, и красавчик меня спас, моментально испарилась.
– В деревне… – ком застрял в горле, и мне снова стало трудно дышать и говорить: – В деревне… все…
– Ты хочешь узнать, остался ли там кто-то живой?
Я кивнула.
– Бандитов я всех убил. Из местных… – он задумался, прикрыв глаза. – Двое в первом доме дышали. В доме справа, где я тебя нашел, трое… В общем, если посчитать, человечек десять точно были живы.
– А может, это были… бандиты?
– Нет. Они были испуганы ещё до моего появления.
– У тебя такой хороший слух? – я посмотрела на его длинные, заостренные уши. – И ты говорил «у вас»… а какой ты…
– Расы?
Я опять кивнула.
– Никакой.
Резко поднявшись, придерживая меня ладонью, чтобы я не упала, мужчина посмотрел вдаль.
Ну вот! Я вновь его разозлила! Понятно, о расе я тоже спрашивать не буду. А потом, когда подрасту, сама всё узнаю. Но кое-что я сейчас могу спросить.
– А как… – тут до меня наконец-то дошло, что я начала его резко на «ты» называть, однако, поскольку на это-то он не обиделся, продолжила в этой же манере. – А как тебя зовут?
Склонив голову, мужчина пристально на меня посмотрел. Так, словно в душу захотел заглянуть, и коротко бросил:
– Можешь звать меня Кайл’Рин.
Какое имя! Божечки! Кайл… Рин! Ему идёт.
– А меня…
– Нам пора, – мужчина шагнул вперед, а я, так и не договорив, надулась.
Так хотелось произнести своё имя. Чтобы он произнес его своим чудесным голосом. А он просто проигнорировал. Меня. Обидно! Немножечко… Ну ничего, вот я подрасту. Стану красоткой, и он будет шептать моё имя мне на ушко.
От смущения у меня раскраснелись щеки, и я снова прильнула к его груди. И внезапно осознала, что будь я сейчас взрослой девушкой, такой фокус у меня вряд ли бы получился. А тут и признаться в любви можно, обнять его. Даже в щечку можно рискнуть поцеловать. Так что от такого положения: быть крохой, можно извлечь массу пользы для себя.
А ещё… А ещё я ведь и не была никогда особо ребенком, не наслаждалась тем временем. Я лежала в больнице. И мне пришлось очень рано повзрослеть. Привыкнуть быть инвалидом и ждать своего часа. Даже родители… Они, конечно, пытались быть хорошими. Но с больным ребенком не поиграешь на площадке, не полепишь с ним куличи…
Кайл’Рин переложил меня к себе на плечо, на меховую накидку. Однако прежде посмотрел на неё, точнее на пятна, что были на ней. Чуть глубже вздохнул. Поправил её и уложил меня на чистый мех.
– А куда… – согревшись, ощущая себя в безопасности, я начала зевать. – А куда мы идем?
– Вперёд.
Что-то он внезапно стал таким же холодным, как и в нашу первую встречу. Надо бы его разговорить! В конце концов, я ребенок, и мне можно быть смешной, наивной, немножечко глупой. И непосредственной! А ещё не замечать чьего-то плохого настроения.