Альенор просто диву давалась: Генрих, такой прозорливый политик, прекрасно понимавший, что не следует ожесточать подданных, тем паче когда надолго их оставляешь, отлучаясь в другие края, проявлял поразительное упрямство и несговорчивость, если речь заходила об охоте. Ради нее он мог пойти на любую крайность.
Что тут поделаешь? Ее покойный муж, наделенный многочисленными достоинствами, обладал и множеством слабостей…
— Законы об охоте, — заявила королева, призвав к себе знатных горожан, — чересчур жесткие, и новый правитель наверняка пожелает их смягчить. А посему я от его имени освобождаю всех, кому грозит кара за нарушение этих законов. Но с одним условием: пусть усердно молятся за своего нового короля.
Те, кого Альенор спасла от ужасной участи, люди, объявленные покойным королем вне закона, а ныне получившие позволение вернуться к своим семьям, разумеется, от всей души возблагодарили нового монарха за великодушие.
— Но учтите, — предупредила королева, — король Ричард дарует свободу только пострадавшим от сих несправедливых законов. На остальных же преступников его милость не распространяется.
В ответ раздались громкие одобрительные возгласы, и, поняв, что она поступила мудро, Альенор не упустила возможности и предложила, чтобы все свободные люди в Английском королевстве присягнули на верность королю Ричарду, сыну короля Генриха и королевы Альенор.
— Поклянитесь жизнью своей и честью, что будете покорны его воле и окажете ему всяческое содействие в укреплении мира и справедливости на нашей земле, — потребовала Альенор Аквитанская.
Подданные выразили горячее желание немедленно присягнуть на верность новому королю, и Альенор с чувством исполненного долга поспешила обратно в Винчестер, чтобы подготовиться к торжественной встрече Ричарда, который к тому времени уже ступил на английскую землю.
Королева пригласила в Винчестерский замок всю английскую знать. И, пожалуй, самым важным ее гостем был Ранульф Гленвильский. Он зорко сторожил королеву, пока она была в заточении, однако Альенор не держала на него зла. Ранульф всегда обращался с нею почтительно. Да, конечно, его неусыпная бдительность помешала ей совершить побег, но, с другой стороны, это означало, что покойный король мог на него положиться. А верные слуги всегда на вес золота.
Альенор высоко ценила усердие и таланты Ранульфа и надеялась, что он окажет ощутимую поддержку новому королю.
Близился день приезда Ричарда, и в замке становилось все более многолюдно.
Интересно, Джон и Ричард приедут вместе или порознь, гадала королева.
Выехав из Нормандии, братья вполне могли поехать разными дорогами.
Вскоре оказалось, что так оно и случилось.
Завидев любимого сына, возглавлявшего кавалькаду рыцарей, королева на радостях даже прослезилась. Да и какая мать не обрадовалась бы подобному зрелищу?
Встреча получилась очень сердечной. Когда Ричард прижал Альенор к сердцу, она почувствовала себя счастливейшей из смертных. Что ж, ей было чему радоваться: проведя в заточении шестнадцать с лишним лет, она обрела наконец долгожданную свободу, а ее сын, ставший королем Англии, прежде всего поспешил навстречу любимой матери.
— Матушка! — воскликнул Ричард.
— Сын мой! Ваше величество… — дрогнувшим от волнения голосом отозвалась королева.
Она с гордостью любовалась его царственной осанкой. Сразу видно, что перед тобой король. И что примечательно — Ричард был таким с раннего детства. Внешностью он пошел в своих предков-нормандцев: высокий, длинноногий, рыжеволосый и голубоглазый Ричард был очень хорош собою. А своей поистине королевской статью он настолько выделялся среди окружающих, что в любом обществе неизменно делался предводителем.
У Альенор, обычно такой сильной и сдержанной, от волнения подкашивались ноги. Как прекрасен ее сын, которого она взрастила и в котором еще в младенчестве угадала великого человека! Они всегда были союзниками и сообща боролись с Генрихом и с его ублюдком Джеффри, которого распутник-король не постеснялся принести в детскую к принцам и принцессам. Ни с кем другим Альенор не ощущала такого родства душ, как с Ричардом. Эта связь установилась между ними с первых же дней его рождения, и королева молила Бога, чтобы так продолжалось до самой смерти.