Сердце Льва (СИ)

–

Софа! Ты должна была приехать послезавтра, – муж вышел из-за угла дома, где они с зятем заканчивали строи

тельство собачьей будки.

–

Я прослушала автоответчик и поняла, что вся семья должна быть здесь, – супруги поцеловались, и муж взял её сумочку.

–

Умница, Софочка! Умница! Хорошо, что застала ребят. Ещё пара часов, и их уже здесь не было бы.

–

Здравствуй, доченька! – они обнялись. – Ну, где твой рыцарь?

–

Здравствуйте, Софа Андреевна, – перед маленькой холёной дамочкой нарисовался здоровенный детина с топором в левой руке.

–

Ой! Стенька Разин! – воскликнула тёща. – Будем знакомы. – Она протянула свою холёную ручку и уже готова была вскрикнуть от крепкого мужицкого рукопожатия. Василь положил протянутую ладонь в свою лапищу, нагнулся и поцеловал её. Софа Андреевна внимательно посмотрела на зятя. – Приятно, – удивлённо констатировала она. – Пойдёмте, Василий, знакомиться.

–

Пойдёмте, – он передал топор тестю, согнул левую руку в локте, приглашая тёщу воспользоваться поддержкой. Тёща кивнула и взяла его под руку. – Куда присядем? – галантно спросил кавалер.

–

Вы устали?

–

Нет.

–

Тогда прогуляемся по саду.

–

Как прикажете.

–

Пап, они, по-моему, неплохо спелись. А?

–

Да. Два актёра погорелого театра. Представляются.

–

Разрешите представиться? – в прежнем тоне продолжил Василий диалог с тёщей.

–

Пожалуйста. Будьте добры.

–

Я, Василий Степанович Славенко. Из крестьян. Православный. Военнообязанный. Имею высшее образование. Два. Живу с родителями в деревне на Украине, в Запорожье. Имеем хатку, старый «Москвич-412», велосипед.

–

Всё?

–

Да. Если не считать пса, кота, петуха, …

–

Если у Вас есть ещё и осёл, то я знаю, кто Вы. Вы трубадур из Бремена.

–

Нет. Осла нет. А вот бурёнка, два хряка и выводок цыплят – найдутся.

-

Эх, жаль! Я думала – вы трубадур. Тогда получалось, что моя дочь – принцесса. Из этого следовало, что я королева.

–

Нет. Не повезло Вам с зятем. Не быть Вам королевой…

–

Да. Жаль, – они дошли до беседки в дальнем конце заднего двора. – Пожалуй, присядем.

Тёща зашла в беседку и села. Она решила твёрдым тоном спросить у этого мужлана: как он представляет себе жизнь с её дочерью в деревне? Она собралась поставить его на место, чтоб он знал это самое место и не высовывался. Придётся его терпеть, но надо всё сделать, чтобы её семья не стала посмешищем для всей Москвы.

–

Можете не беспокоиться, – усевшись напротив тёщи, начал Василь, – никому в Москве не придёт в голову неуважительно отозваться о нашей семье. А жизнь в деревне ни для Ольги, ни для её отца не представляется ссылкой.

–

Вы что, – побледнела Софа Андреевна, – умеете мысли читать?

–

Да, и книжки тоже, – Василь улыбнулся широко и открыто.

–

Я Вас всерьёз спрашиваю.

–

А никто шутить и не собирается. Я просто очень люблю членов моей семьи и стараюсь, чтобы каждый на своём месте, – он сделал ударение на последних словах, – был доволен и жил счастливо.

Светская дама, привыкшая по мельчайшим признакам прочитывать настроение, состояние партнёра и рисковавшая не раз предсказывать судьбу, Софа Андреевна, умевшая даже в катастрофических ситуациях оставаться спокойной и стойкой, – сидела с разинутым ртом против зятя, подавшись вперёд и не моргая.

–

Мама, – Василь решил добить кокетливо увядающую красотку, – я счастлив, что мне удалось познакомиться с Вами до того, как мы с Ольгой сделаем Вас бабушкой.

–

Я, я, – тёща впилась руками в стол.

–

Спокойно! – твёрдо сказал Василь. – Расслабьтесь. Хорошо. Я Вам очень понравился. Мы будем хорошими друзьями. Ведь правда?

–

Ты уникален, – улыбнулась тёща. – Пошли. Нас заждались.

Василь вновь согнул локоть, и тёща с удовольствием взяла его под руку.

СУПРУГИ АРУТЮНОВЫ

С момента приезда в Тбилиси Мишку как подменили. Из податливого преданного ученика он внезапно превратился в мужчину, который умеет стоять на своём и взваливать на себя заботы о ближних. Он жёстко заявил, что Леночка отныне не особенно нуждается в присмотре Левана и Тамар и может жить у них в семье под покровительством его матери Генриетты Грантовны.

В доме Арутюновых давно позабыли, что входная дверь должна иметь ключ и её необходимо запирать. Щеколда на внутренней стороне высокой дубовой створки защёлкивалась на ночь, и то не всегда, а с утра и до отхода ко сну дверь только иногда прикрывалась.

Мишка с Леночкой вошли в квартиру бесшумно. Она шла за его широкой спиной и, когда мать, занятая мытьём посуды, обернулась, то увидела только своего сына.

–

О! – воскликнула краснощёкая матрона, – слава Богу, что вспомнил дорогу домой! Я должна кормить твоих собак и ругаться с соседями, чтобы не выбрасывали твои железки? Если бы я ещё знала, где ты шляешься, и какая мне от этого выгода?!

–

Вот такая, – Мишка поцеловал мать, и она вдруг увидела маленькую светленькую, ясноглазую мордашку на высоте своей груди.

–

Здра-а-авствуй, девочка! – впервые в жизни заикнулась мадам Грантовна. – Ты чья?

–

Моя, – гордо ответил ей сын, – это моя Леночка. – Он прижал девушку к себе и нахальным взором посмотрел на растерянную мать.

–

Это … ты привёл мне дочь?

–

^Да

.

– Цаватанем*! – воскликнула наконец-то прозревшая наследница баронского здоровья и протянула руки. – Иди ко мне, моя цыпочка. Ты моя маленькая. Этот верзила пусть тебя не пугает. Я всегда тебя защищу. – Леночка растерянно посмотрела на своего избранника и сделала шаг навстречу большим и сильным рукам Генриетты. – Как ему не стыдно!

*Цаватанем – дорогая (обращение, арм.).

Обманул такую маленькую куклику. Ты мой куклик-джан! Не бойся. Я тебе, … ему покажу, как обижать маленьких. Иди! Я сейчас тебя кормить буду.

–

Здравствуйте, – пробормотала утонувшая в объятьях живой копии мадам Грангузье копия Дюймовочки.

Михаил Арутюнов испытывал бесконечное блаженство. Эти две женщины и есть смысл его жизни: её начало, радостный и буйный расцвет, а вместе они для него – осознание благодатной неги от полноты счастья.

Елена Чадова, только что владевшая ласковой и податливой горой, готовой защищать её от всего мира, теперь оказалась накрытой огромной массой теплых и мягких грудей.

–

Чего стоишь? – прижав к себе Леночку, закричала Генриетта на сына. – Ходишь где-то, гуляешь. Я что, обязана за твоими собаками смотреть? Иди, покажись им, чтоб не забыли.

Мишка схватил Леночку за руку и выдернул из-под мамкиных грудей.

–

Пошли. Я тебе моих собак покажу.

–

Ах-а-ай! – вздохнула мадам Грантовна. – Дети. Сейчас захотят делать детей. Они не знают, что пока я жива, у них ничего до свадьбы нэ будет.

И уже через неделю Генриетта Грантовна поженила своих детей – они расписались в местном ЗАГСе.

НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА

Вадим гонял по Москве, созванивался, договаривался о встречах, посылал и принимал факсы, часами просиживал с Димой Хволесом. После того, как Розочку представили коллективу фирмы, Вадим погрузился в создание большого финансового холдинга.

А Роза не особенно любила светиться на своей работе. Там и без её участия всё шло своим чередом. Крох прекрасно управлял фирмой и с удовольствием проводил время в беседах с Розой, стараясь заинтересовать её и вовлечь в дело. Она со вниманием слушала его рассказы и пояснения, но отказывалась от любого предложения взять на себя часть забот Кроха.

-

Некогда мне, Крох, – заявляла она, – некогда! У меня дом, муж. За ними требуется уход. Это время. А его мне не хватает.

Так, появляясь к десяти, в двенадцать она выходила из кабинета и давала секретарше ценное указание: