*
— Чонин! Уже двенадцать, а ты в постели валяешься! Вставай, давай! Я себя чувствую не менеджером, а нянькой!
Ким резко садится на постели с закрытыми глазами.
— Я в семь утра только лег. Можно потише?
— Ну и что ты делал? Писал, надеюсь?
— Пытался, но больше волновался о Тао.
До вздыхает, садясь на край кровати писателя и рассматривая его полуспящее лицо.
— И почему я до сих пор с тобой вожусь?
— Потому что я твой лучший друг? — Чонин заставляет себя открыть заспанные глаза, — Свари мне кофе, пока умываюсь.
Кенсу неспешно поднимается. Писатель внезапно просыпается окончательно от посетившей его тревожной мысли:
— Тао вернулся?
— Откуда?
Чонин подскакивает с места.
— Он утром куда-то умчался! А вдруг его все еще нет? Надо было пойти с ним! Не прощу себе, если с ним что-то случилось!
Ким едва не бегом устремляется к комнате юноши, охваченный тревогой. До направляется следом, пытаясь его успокоить. Писатель отмахивается, распахивая дверь и удивленно останавливаясь на пороге. Кенсу встает рядом с ним, несколько раз хлопая глазами, чтобы убедиться в реальности происходящего.
На кровати Тао спят двое парней. При этом сам хозяин комнаты умещается на груди второго. Незнакомый парень правой рукой обнимает Хуана за талию, а левой переплетает пальцы с ладонью Тао.
— Я в детстве пытался притащить домой голубя или котенка, а твой привел домой парня! — Кенсу оборачивается к впавшему в ступор Киму, — Чонин?
— Это… это же Крис!
До вновь смотрит на парня, который услышав собственное имя, просыпаясь, приоткрывает глаза. Замечая, что они в комнате не одни, он пытается приподняться, аккуратно перекладывая Тао на подушку.
— Здравствуйте!
Не чувствуя Криса, Тао подскакивает на постели, но убеждаясь, что парень рядом, облегченно выдыхает, только после этого обращая внимание на писателя и его менеджера.
— Доброе утро, Чонин! Я хотел вас познакомить, но ты спал, и… мы тоже легли.
Наконец видя счастливую улыбку Тао, Чонин облегченно выдыхает, улыбаясь в ответ.
— Тогда поднимайтесь понемногу и подходите на кухню. Будем знакомиться. Думаю, нам о многом стоит поговорить.
Писатель выходит из комнаты, уводя Кенсу за собой. Тао оборачивается к Крису, незамедлительно получая от него улыбку, утренний поцелуй и объятия.
*
Чонин не спешит с расспросами, стремясь в первую очередь накормить парней и собственно уже нормально представиться самому, а заодно представить Кенсу. Крис и Тао не отходят друг от друга, и все время держатся за руки, будто братья близнецы.
Сам Крис представляется несколько неожиданно для окружающих.
— Мое прежнее имя вы знаете, но теперь я Ву Ифань.
Тао будто пробуя имя на вкус, произносит его несколько раз, в заключение, произнося его тягуче медленно с такой довольной интонацией, будто у него во рту тает сладкая карамель.
— Ифань… мне нравится.
Чонин лишь непонимающе приподнимает брови, но Крис обещает объяснить ему все после завтрака.
Заканчивая с едой, они перебираются в гостиную. Кенсу и Чонин занимают кресла, а парни садятся на диван. Тао льнет к Крису, словно бесконечно ища у него тепла и защиты, прижимаясь к нему, пряча лицо на груди и обхватывая его руками. Крис улыбается, иногда что-то шепча, вызывая полную любви и нежности улыбку.
Когда Чонин складывает руки перед собой сцепленными в замок, Ифань тихо выдыхает, стараясь снять напряжение.
— На самом деле, вероятно, я тот из-за кого машины вообще появились. Еще до моего рождения моим родителям сказали, что я буду болен, так как врачи выявили у меня отклонения в развитии головного мозга. Тогда отец работал в государственном бюро технических разработок, и ему пришла идея о создании прибора влияющего на работу мозга и нервной системы. Изначально это было задумано, чтобы помочь людям, имеющим психические и нервные отклонения. Мне провели операцию по вживлению контроля сразу после рождения. Так мне, как машине, был присвоен класс SC — the sick child (больной ребенок). Но в работе блок контроля оказался имеющим несколько иное действие. Он работает скорее как анестезия. На деле ты не лишаешься чувств и эмоций, тебе подавляют их насильно, но они никуда не пропадают, просто все, что ты мог выразить смехом или слезами остается внутри. Иногда это становится абсолютно невыносимым, потому что тебе навязывают сдерживать все, что ты чувствуешь, и это разрушает тебя изнутри.
Тао кривится от неприятных воспоминаний, пока Крис поджимает губы, глядя на него и перебирая его волосы. Не поднимая глаз на Чонина и Кенсу, парень продолжил, хотя было заметно, что дается ему это нелегко.
— Мать так и не смогла смириться с этим, в ее представлении я был смесью сумасшедшего человека и робота. Отец пытался относиться лучше, но он видел во мне свою ошибку. Ему, вероятно, было непросто, особенно если учесть, что после итоговых анализов выяснилось, в чем именно выразилась моя «болезнь», — парень горько усмехнулся, — Все получилось с точностью, да наоборот. Меня посчитали ненормальным за высокий IQ — 249. Поэтому мне запрещали слишком много учиться. Зато Сехун родился нормальным и на его фоне я всегда был белой вороной. К тому же механизацию решили использовать для других целей, упрощение жизни более обеспеченных людей, используя для этого тех, кому повезло меньше, — Чонину стало неловко, но он не решился прерывать Криса, — потому машины вроде меня стали для своих родителей клеймом позора. А уже с учетом того, что отец стал главой городской администрации, мне вообще лучше было никому не попадаться на глаза. Это могло бы стать скандалом, потому что стереотип о том, что дети SC класса не способны обеспечивать себя, агрессивны и постоянно имеют аморальное поведение, достаточно сильно въелся в головы тех, кто о нас знает. Поэтому мне запрещалось учиться, общаться с людьми и другими машинами, я должен был только выполнять домашние обязанности по типу класса DW, а в свободное время не попадаться никому на глаза и скрывать свою машинную природу. Сехуна это всегда выводило из себя, для него я был гением и особенным, но он не мог сопротивляться воле родителей. Думаю, неосознанно он боялся, что если он сделает что-то не так, его тоже механизируют. А потом я встретил Тао, — Крис улыбнулся, Тао поднял голову, отвечая ему такой же улыбкой, — И понял, что какими бы не были, мы тоже имеем право быть собой, а не подчиняться воле системы. А дальше вы в принципе все уже знаете.
Крис посмотрел на Чонина, который задумчиво хмурился. Кенсу, сжав подлокотники своего кресла, несколько растерянно спросил:
— Но как тебе удалось избежать утилизации?
Парень повернулся к До, поясняя:
— Утилизация не является ликвидацией машины. Несмотря на название, это скорее утилизация блока контроля. Правительство бы не разрешило заходить так далеко центру механизации и уничтожать машин безвозвратно, все-таки у них остается заинтересованность в нас, так как даже после возвращения к человеческому состоянию мы не утрачиваем навыки, полученные во время пребывания машинами. По правде говоря, о том, что машины те же люди знают многие. Поэтому после устранения блока контроля многие из таких людей помогают нам. Проводя длительное время под сдерживаемым эмоциональным давлением, сложно быстро приспособится к повседневной жизни. Моим опекуном является Исин, хозяин бакалейной лавки. Я у него уже четвертый подопечный. Мы живем в квартире над магазином. Но срок его опеки скоро истекает, и после я смогу жить самостоятельно.
— Вот как, — Чонин мягко улыбается, — И чем ты думаешь заняться после?
Ким интересуется искренне, но Ифань теряется. На него смотрит не только писатель, но и Кенсу. Но главное это Тао, который приподнимается с его плеча, ожидая ответа, потому что своей жизни он не представляет без Криса.