Рюкзак тянул к земле и гравитация становилась врагом номер один, но Миша стойко держался. По крайней мере, до того момента, как выяснилось, что в доме Жени не работает лифт.
- Ты, мать твою, смеешься? Ты ж крутой инженер - почини лифт!
- Да там чинить-то нечего, - усмехнулся Женя, но хмуро добавил: - Но в прошлый раз мне сказали, что за такое штраф дадут. Но я ведь починил, блин!
- Я не осилю подъем. Брось меня… - искренне простонал Миша, с отчаянием глядя в сторону лестничного пролета.
- Терпи, кадет, пилотом будешь!
- Ты меня теперь этим сном до ночи будешь подкалывать?
- Любишь роботов водить, люби и к другу на этаж подниматься.
И подъем оказался испытанием похлеще марш-броска на Коррелион-Сигма. Женя, конечно, ни в какое сравнение с сержантом Хорригоном из сна не шел, но тоже издевался знатно - каждый пролет он придумывал новую поговорку с издевкой:
- Семь этажей - один рывок. Назвался пилотом, полезай в робота. У семи сержантов кадет без глаза. Кто сон помянет, тому похмелье в голову. Коньяк в желудок, похмелье в ребро. На безрыбье и танк - робот.
- Какой же… - одышка Миши была похлеще, чем у старых курильщиков: - Ты… Придурок…
- Доброе слово и скотинке приятно, а мы уже и пришли, брат. Вольно, кадет, сейчас уже в кресло упадешь!
Обещанное падение в кресло стало настоящим подарком дня, если забыть о самой первой баночке пива в квартире у Алисы. Однокомнатная квартира могла бы на языке дизайнеров называться хай-тек, но простой обыватель подбирал всегда более емкое и честнее описывающее слово - Обитель. Женя даже на стене напротив двери вывесил неоновую, редко включаемую надпись “Обитель”, так что название прижилось.
По факту, квартира была максимально обставлена техникой для создания “умного дома”, но выглядело все так, будто господин Кулибин в своем веке решил сделать дистанционную систему управления избой. Провода аудиосистемы не скрыты и просто прибиты клипсами под потолок, голосовое управление освещением сразу же после приобретения лишилось пластиковой оболочки, непонятные диоды и разъемы хаотично вмонтированы в стены со всех сторон. Даже можно было бы назвать такой техногенный ад не Обителью, а диспетчерской или филиалом гаража. И все же, Женя чувствовал себя здесь как рыба в воде, а гости прекрасно знали, где дверь.
- Музыку или голова трещит? - спросил Женя, вернувшись из кухни с двумя чистыми стаканами и бутылкой виски. Мише искренне хотелось знать, как в его друге совмещается предельное раздолбайство и способности живого магнита к деньгам, но, видимо, это те же суперсилы, что и у чиновников, способных говорить абсолютную чушь с серьезными лицами. За гранью объяснимого.
- Мутит, не болит. Но музыку не надо. Я от твоего трешака еще раз желудок прочищу.
- Будешь бузить, включу подборку из “Голубого Огонька”.
Никакого тоста не говорили, просто выпили, думая о своем. Женя прикидывал, как в “десятку” вернуть кардан, не испортив себе карму шквальным матом, а Миша прокручивал в голове становившиеся все более яркими моменты из сна. Почему-то вспомнился уставший от жизни лейтенант Мордред, что так жестко возвращал мечтателей с небес на землю. “Если опять приснится, надо будет с ним еще поговорить. Хотя, не от меня зависеть будет, видимо, а от этого Лейна”.
- Еще?
- Да, давай.
Женя налил еще по одной, отсалютовал стаканом и только на этом моменте опомнился:
- Брат, вот я свин. Ты есть-то хочешь?
- Очень хочу, Жень. Прямо вот чтобы сразу есть над унитазом, ага. От шоколадки не отказался бы, но чего-то серьезного не осилю.
- Это ты, брат, с похмелья никогда пельмешки не ел. Вот это настоящая тема. Давай сварю, а там посмотришь сам? - Женя уже разворачивался в сторону кухни, словно ответ очевиден.
- Ты же мертвого уговоришь, когда сам чего-то хочешь. Сам же пельменей захотел? - оставалось только соглашаться.