Закрепив цзянь за спиной, я отправился к Закатной горе. Братья-кузнецы остались ожесточенно шептаться у порога кузни. В моей душе пели соловьи — надо же, какое неожиданное богатство на меня свалилось. Я даже от избытка чувств погладил по ножнам, а в ответ получил легкую вибрацию, как будто кошка заурчала под рукой заботливого хозяина.
Всё-таки феникс мне не приснился и перо Жар-птицы превратилось в Меч Тысячи Воплощений…
Неподалеку от Закатной горы я всё-таки догнал бредущую троицу.
Глу Пыш что-то увлеченно рассказывал Сись Ли, та также увлеченно смеялась и успевала строить глазки не только Глу Пышу, но и Ши Ло. Правда, бывший демон никак не реагировал на её потуги, но она всё равно не собиралась сдаваться, чем дико бесила Глу Пыша.
В руках Ши Ло был замасленный сверток. От него пахло жареной курицей. Это был явно подарок для старика.
— Друзья мои, вот и вы! — я присоединился к идущим.
— Брат Ни, а ми вже соскучились, — обаятельно улыбнулась Сись Ли, чем вызвала недовольную складку между бровей Глу Пыша. — Ой, у тебе появився меч?
Показал меч, но не стал рассказывать о его свойствах — покажу позже, когда все будут в сборе.
Мы подошли к лачуге, стоящей неподалеку от горы. От неё за добрых сто метров тянуло запахом саке и человеческого пота.
— Дидусь Бух Ло! — крикнула Сись Ли, когда увидела сидящего на чурбачке старика. — Ми прийшли к тоби у гости!
— А выпить… ик… принесли? — отозвался старик. — Если не принесли, то валите прочь, грязные ублюдки!
Седые лохмы беспорядочно вырывались из-под круглой замасленной шапочки, красный нос был словно вымазан женской помадой. Одежда старика представляла собой собрание из всевозможных клочков грязной ткани, какую только можно себе представить. Казалось, что с нами разговаривает ожившая помойка возле ткацкой фабрики.
Его слепые бельма таращились на свет. Лицо было словно собрано из морщин.
— Ну и воняет от тебя, старикан, — сморщился Глу Пыш. — Тебе бы надо помыться!
С этими словами мой друг подхватил стоящую под водопроводным желобом кадку и выплеснул её на старика. Волна воды окатила Бух Ло, едва не скинув его с чурбачка.
— Да ты… Да я тебе… Да ты сейчас… — начал отфыркиваться старик, отряхивая лохмотья от воды.
Он вскочил и нанес несколько ударов по воздуху. Удары пришлись в разные стороны. К счастью, они никого не зацепили.
— Не ругайся, дедушка Бух Ло, — улыбнулся Глу Пыш. — Мы тебе принесли покушать…
Он выхватил сверток из рук Ши Ло и подал старику.
Во как! Похоже, что Глу Пыш красовался перед Сись Ли и взял на себя роль лидера. Ну что же, пусть немного попробует тяжесть этой ноши. Я же остался смотреть, как старик развернул курицу, втянул ноздрями запах от ароматной корочки. Даже слюна пробежала по языку, когда старик оторвал от курицы бедро и протянул его Глу Пышу. Я видел, как волокна отделяются друг от друга, как парок шел от треснувшей корочки.
— Отравить меня вздумали? Укуси-ка сам эту курицу… ик… а только потом её попробую я, — сказал старик.
— Да ты что, старик? Мы же к тебе с хорошими новостями! — горделиво ответил Глу Пыш и взял предложенное мясо.
Мой друг не заметил красного порошка, слега просыпавшегося из рукава Бух Ло. Да, брат Глу Пыш продолжал играть роль лидера — я не стал ему мешать этого делать. Пусть покрасуется…
Глу Пыш откусил кусок и с довольным видом начал жевать. Почти сразу же у Сись Ли удивленно взлетели брови — лицо Глу Пыша покраснело так, что сравнялось по цвету с кистью Меча Тысячи Воплощений. Он выплюнул курицу и закричал:
— Остро! Очень остро! Запить! Быстрее запить! Всё горит!
— Ты же выплеснул воду, — сказал Бух Ло и поднялся с кряхтением. — Но у меня осталось немного в доме.
— Быстрее, старик! Быстрее! Мой язык горит! — Глу Пыш начал носиться по площадке перед лачугой.
Похоже, что старик сыпанул самого острого перца на кусок Глу Пыша. Я старался хранить каменное выражение лица — монах сам выбрал долю лидера, пусть вкусит её сполна.
Бух Ло вынес две пиалы. Глу Пыш тут же подлетел и выпил сначала одну, а потом вторую — после этого он чуть выдохнул. Мне показалось, что из его рта вылетел дымок.
— Ну и курица, — простонал Глу Пыш. — Надо же как наперчили… Старик, а почему у тебя в пиалах такая вода? Вкус у неё разный…
— Ещё бы ей не быть разной, — кашлянул Бух Ло. — В одной воде я мыл ноги, а во второй задницу…
Глаза Глу Пыша едва не выкатились наружу. Он дернулся раз-другой, а потом побежал к краю площадки возле дома. Содержимое его желудка начало выплескиваться наружу. Ни о каком лидерстве он уже не думал. Не думал даже о том, как выглядит перед Сись Ли.