-Ты, наконец - то проснулась! - пробормотала колдунья.
- Кто, вы?
- Я – Старья. Лесной ведьмой меня называют.
- Как я здесь оказалась, и где Сирень?
- За подругу не переживай, с ней всё в порядке.
- Она же в ущелье с горы упала. Я не смогла ей помочь.
- Жива твоя спутница.
Старья, подойдя к огромной печи, вытащила оттуда глиняный кувшин, плеснула из него в такую же глиняную кружку. Затем она повернулась три раза вокруг себя, пошептав,- что – то подсыпала в питьё. Жидкость в кружке забурлила, заклокотала. Взболтав, для верности зелье, протянула его Майе.
- Выпей!
- Но, что это?
- Пей, говорю!
Майя нехотя взяла питьё, зажмурившись, выпила. Она почувствовала, как болезненная слабость исчезает, а раны и ссадины заживают «прямо на глазах».
- Тебе следует перестать бояться и принять этот мир таким, какой он есть,- сказала колдунья.
- Но я ничего не понимаю. Я пошла в лес, набрать воды из целебного источника, чтобы полить цветы, но источник исчез, лес стал чужим и страшным. Сирень сказала мне, что мы в сказке. Но деревья…они разговаривают и даже ходят!
- Разве ты, цветочная фея, в своём Васильково не разговаривала с цветами и деревьями?
- Да, но откуда вы всё это обо мне знаете?
- Перестань бояться, говорю, земля Семимирья приняла тебя, приняв твою жертву.
- Какую жертву?..
- Твою кровь. Земля напиталась твоей волшебной кровью, теперь ты фея Семимирья.
В голове девушки возникало больше вопросов, чем ответов. Она по-прежнему сидела на кровати, пытаясь привести в порядок свои мысли.
Тем временем Старья, подошла к столу, на котором уже догорела лучина, и дым от неё кружил и извивался тонкой серой змейкой. Она сняла черную тряпку с какого-то предмета, и Майя увидела довольно крупный стеклянный шар, такие обычно используют маги и колдуны. Старья держа костлявые руки над магической сферой, пошептав что-то, произнесла:
- Вот откуда мне всё о тебе известно, фея.
- Ого, ничего себе!
Майя потянула руки к магическому шару, поддавшись соблазну прикоснуться к нему.
- А мне можно?
- Не трогай его. Несмотря на то, что ты одна из волшебниц Семимирья, этот предмет тебе пока не подвластен. Он принадлежит и подчиняется только мне.
- Но какая же я волшебница? Я обычная девушка. Называют меня цветочной феей, но это так, в шутку. Мне не известны заклинания, у меня нет магических предметов, даже к шару прикасаться нельзя.
- У тебя есть волшебная палочка.
- Какая палочка? Откуда …
- За спиной, под твоим беленьким платьицем, что у тебя?
Майя с недоумением потянула руку к своей спине. Она постоянно чувствовала боль в этом месте, думая, что это от ран и ушибов. Вытащив из-под платья небольшой прутик, она удивилась.
- Так это ветка орешника, о которую я зацепилась, оступившись на склизкой луже, ещё в начале лесной тропы. А как эта заноза, что поранила мою спину, может быть волшебной палочкой?
- А ты попробуй!
В это время с букетом белоснежных горных цветов в землянку вбежала Сирень. В её огромных изумрудных глазах играли лучики поднимающегося солнца. Она была счастлива от мысли, что Майя жива и здорова, и спешила преподнести ей свежий благоухающий букет.
Майя, увидев подругу, с радостным криком бросилась ей на шею. Выбежав из землянки, девчонки долго и шумно беседовали, позабыв обо всём на свете. Прейдя в себя, Майя решила проверить слова Старьи, взмахнув ореховой веткой, она пожелала, чтобы цветы, принесённые Сиренью, снова приросли к своим нежным тоненьким стебелькам. И, о чудо!!! Не успела девушка подумать, как белоснежные эдельвейсы вновь красовались на своих корешках. « Спасибо!» - прошептали спасённые цветы.
Гонимьсо
Окинув взглядом горный пейзаж, Майя стояла как заворожённая, такой сказочной красоты она ещё не видела. Уже высоко поднявшееся ласковое солнышко озарило обычно туманную низменность. От этого лесная лощина словно преобразилась. Вековые дубы и кедры уже не казались ей страшными и враждебными. Они вновь тянули к девушке свои тяжёлые, поросшие толстым слоем мха и многочисленными лианами, зелёные ветви, радуясь ей как фее, которая спасет их от зла, поселившегося в Семимирье. Тополь – белолистка, что рос у входа в жилище лесной ведьмы, радостно шелестел на ветру своими бархатными листьями.