Слуги снова разбредались по двору, чтобы привести его в порядок. Кто-то похлопал тината по плечу. Ярхе скупо покивал в ответ на благодарности и сразу пошел в дом. Эртанду тоже следовало скорее скрыться в темных коридорах, но силы подняться пришлось еще поискать.
– Спасибо, – сказал рядом женский голос.
Эртанд приоткрыл один глаз и посмотрел на толмачку.
– Это не меня надо благодарить, а Ярхе. Почти всю работу сделал он.
– Он пришел, потому что ему приказали, а ты прибежал помогать сам.
– Он умнее. Нам нельзя было выходить наружу.
Лишь когда они уже закончили в стойлах, тинат заметил, что ворота дома все это время оставались открытыми. Увидеть двух хранителей мог кто угодно. Бегая по двору, они следили за слишком большими роями натов, а не за прохожими.
– Может быть, он умнее, но ты смелый и благородный, – возразила шердка.
– Ну…
Эртанд не нашелся, что ответить. Глупо отказываться от похвалы красивой женщины.
– Умыться бы, – произнес он невпопад, взглянув на перепачканные в саже руки.
Его одежда тоже не сверкала чистотой. А что было с лицом, он и представить боялся. Самый подходящий видок, чтобы любезничать.
– Пойдем внутрь, – предложила толмачка. – Я помогу тебе отчистить грязь. Пусть это будет моей благодарностью за то, что ты пытался уберечь меня от огня.
– Это необязательно. Я же помог просто так.
Честные слова вырвались раньше, чем он успел подумать и прикусить язык. Их общая комната занята Турном и той девицей, а потом туда придет и Ярхе. Таскаться по всему дому и искать умывальник с полотенцами не было ровно никакого желания.
– Хотя, вообще-то, было бы неплохо, – быстро сказал он. – Если тебе не сложно.
– Не сложно, – уверила та, если и удивившись, то не показав этого.
Эртанд ждал, что она приведет его тоже в какую-нибудь общую женскую комнату, но у толмачки оказалась своя собственная. Маленькое помещение на втором этаже не отличалось размерами. В нем хватало места лишь для постели, большого сундука и полок, с которых женщина и сняла сосуд для умывания и мягкую ткань – вытереться. При всей скудности обстановка была гораздо лучше, чем в комнате хранителей: и кровать, а не брошенный на полу тюфяк, и свежее белье, и умывальный кувшин не простой, а с гравировкой.
Тинат помялся на пороге. Чтобы пройти в комнату, пришлось наклониться – проемы в доме не были рассчитаны на высоких силанцев.
– Не боишься, что я тебе все испачкаю сажей?
– Слуги уберут.
– Ну, если так…
Они не стали бы выполнять распоряжения обычной помощницы хозяина. Кем же ему приходится эта женщина?
– Прости, я не расслышал твое имя раньше. Ты не могла бы повторить?
Толмачка улыбнулась.
– А я его не говорила. Все равно вы, силанцы, исковеркаете и не запомните. Меня зовут Ас Киэна, но можешь называть меня Кин, если хочешь.
– Ки-эна, – упрямо произнес Эртанд. – Ну как? Исковеркал?
– Почти нет, – она прищурила глаза. – Ты на верном пути.
– Это потому что силанцы на самом деле все могут произносить правильно, но только если им нравится человек, который перед ними стоит.
Она польщенно рассмеялась и подала ему кувшин. Умылся Эртанд с удовольствием, а оставшуюся чистую воду выпил жадными глотками. В горле першило после дыма.
Сразу стало легче. Он выдохнул и отложил полотенце с черными полосами сажи, не торопясь вставать. Таких приятных моментов у него не было уже давно.
В доме что-то бухнуло. На первом этаже раздалась громкая ругань, затем снова грохот и мужской вскрик, в котором прозвучали боль и обида. Наты Киэны, мгновение назад ажурные, воздушные, сомкнулись цепями. Она прикусила нижнюю губу, развернувшись к коридору и настороженно прислушиваясь к шердской речи. Эртанд вопросительно приподнял брови, глядя на женщину.
– Роош наказывает управляющего за то, что бочки с водой не были полными, – пояснила она. – Он очень суров.
Тинат кашлянул.
– Тебя не накажут за то, что ты пустила в свою комнату чужого мужчину?
– А? – шердка моргнула и покачала головой, возвращаясь мыслями откуда-то издалека. – Нет.
Эртанд помолчал. Он уже решил, что Киэна – любовница Рооша, но что-то не складывалось. Задать прямой вопрос было проще, чем вызнавать ее статус обиняками. Оставалось лишь надеяться, что толмачку это не оскорбит.
– Извини, почему ты не замужем?