– Какое же? – смеющийся Робин прикинулся полным поленом.
– Говорят, тут неподалеку есть большая деревня мринов. Там можно хорошо вымыться, мне надоела постоянная дорожная грязь.
– Всего-то! – разочарованно произнес Робин. – Чтобы вернуть силы, тебе надо вымыться? Я-то уж было подумал…
– Ты правильно подумал! – Девушка не сдержала улыбки. – Вернуть силы ты мне поможешь позже, после того как я хорошенко искупаюсь.
Изобразив самую плотоядную ухмылку, Робин хрипло заявил:
– Я легко помогу тебе прямо сейчас, запах женского пота меня никогда еще не останавливал. В крайнем случае, буду закрывать нос, но от дела отлынивать не стану.
– Бесстыжий, – фыркнула Сата.
Подъехавший Хонда услышал последние слова, слух у него был великолепный, он тут же вник в тему и отвесил комментарий:
– Повсюду бой и смерть, а у этих по-прежнему только одно на уме. Там до хрена добра захватили, доспехи, посуду, всякое барахло. Несколько тонн будет, с собой столько не утащить, суфимов здесь мало, да и с ними мы не сможем так быстро двигаться.
– Утопим в ближайшем озере или раздадим крестьянам, оставлять ничего не будем. Храм надо сжечь.
– Это мы быстро организуем!
– Вот и давай, нечего здесь уши греть.
– Будем возвращаться?
– Нет. Отправимся в Кораллиум.
– А что мы там делать будем? – ничуть не удивился Хонда.
– Убивать всех, кто не успеет сбежать.
– И когда ты только успеваешь составлять свои гениальные планы?
Мрины встретили пришельцев насторожено, но когда они осознали, что быки с богатейшей поклажей переходят в их полную собственность, начался буйный праздник. На деревенской площади разожгли несколько огромных костров, рядом разделывали коз и суфимов, к такой закуске выставляли запасы спиртного. Робин оставил на страже два десятка бойцов, остальным запретил напиваться до смерти и обижать местных дам. Правда, вскоре окончательно понял, что скорее те обидят его солдат – ошалев от обилия столь великолепных кавалеров, и девицы, и матроны напрочь позабыли про такое понятие, как женская скромность.
Робин с наслаждением воспользовался услугами местной бани, оказал честь старшему азату деревни, перекусив за его столом. К тому времени подоспела посвежевшая Сата, за ней шел неразлучный телохранитель – мрачный Ахмед. Одну ее он оставлял только в бане и туалете, да и то предварительно тщательно осматривал эти заведения. Прижавшись к Робину, девушка бросила на него короткий взгляд, но сказал он многое. Извинившись перед азатами, вождь подхватил со стола маленький узелок яств, кивнул Ахмеду… Понятливый телохранитель моментально испарился, присоединяясь к празднику. Взяв девушку за руку, Робин вышел из ворот деревни, на ходу бросил часовым:
– Если что, мы будем неподалеку.
– Там может быть опасно, – удивился старший дозорный.
– Нет. В окрестностях пасутся единороги, они никого не подпустят к деревне.
Выйдя на травянистый бережок маленькой речки, Робин расстелил припасенное одеяло, усадил Сату, взялся за узелок:
– Сейчас перекусим, а то ты вечно вымоешься до дыр, а о еде никогда не подумаешь. Иногда мне кажется, что не заставляй, так ты вообще есть перестанешь.
– Помнишь, как ты меня кормил из ложечки?
– Еще бы! Я эту икру на всю жизнь запомнил, а о Петровиче вообще молчу!
– Мы спокойно можем поужинать и позже, – тихо шепнула Сата, в притворном смущении потупив глаза.
– Ну все, – вздохнул Робин, – ты сама напросилась! Сейчас я выковыряю тебя из этой консервной банки!
– Робин, я не понимаю, что ты говоришь?
– Все ты понимаешь! Я хочу стащить с тебя эту окаянную кольчугу.
– Подожди, не спеши, я тебе помогу.
В темноте долго лязгал крепкий металл, любовники поспешно избавлялись от своих бронированных оболочек, ласковые слова девушки перемежались с отчаянными проклятиями Робина – стальная сбруя не спешила покидать тела хозяев, доспехи требовали неспешного обращения. С одеждой дело обстояло проще, ночь выдалась на удивление теплой, так что без нее вполне можно было обойтись. По окончании трудоемкого процесса разоблачения его участники были столь возбуждены, что дополнительного разогрева не потребовалось, девушка только охнула, когда мужское тело нетерпеливо придавило ее к земле. Всякие связные разговоры на некоторое время затихли, возлюбленные наслаждались друг другом. Робин едва успевал запечатывать уста волшебницы поцелуями, серьезно опасаясь, что на ее крики сбегутся любопытные единороги, в ночной тишине слышно было очень далеко. Но не всегда удавалось сохранить тишину, возбужденная Сата была уже не прежней зеленой девчонкой, краснеющей по малейшему поводу. Робин иногда забывал с ней про все на свете, в том числе и о том, что надо быть поосторожнее. Оставалось надеяться на то, что единороги временно оглохнут или проявят щепетильность.
Однако все хорошее кончается, через некоторое время в этом убедились и они. Девушка расслабилась на груди своего мужчины, она даже задремала, приходя в себя от бурной ласки.
– Тебе не холодно? – шепнул Робин.
– С тобой замерзнешь, – усмехнулась Сата. – Давай не будем сегодня возвращаться в деревню, там такой шум. Ночь теплая, у нас есть одеяло, спокойно выспимся.
– А тебе не жестко?
– Да нет, я привыкла спать где угодно.
– Туристка ты моя!
– Робин, я до сих пор не понимаю некоторые ваши слова. Что такое туристка?
– Туристы – это такие люди, которые лазят по лесам и горам, жгут костры, пьют спиртные напитки, занимаются любовью на свежем воздухе.
– Значит, вся наша армия – туристы?
– Вроде того. Ну что, восстановила силы?
– Полностью! – усмехнулась девушка.
– Вампирка!
– Это слово я знаю! Кстати, хорошая идея, никогда не пробовала крови. – Сата, засмеявшись, щелкнула зубами.
– Захотела есть?
– Да! А что ты принес?
– Самое вкусное из того, что там было. По причине твоего похотливого взгляда забыл все на свете и не прихватил чашки, придется пить вино прямо из фляги.
– Ничего, так даже интереснее.
– Тем лучше.
– А ты чего не ешь?
– Пока тебя ждал, крестьяне до отвала накормили. Вина немного выпью, а то ты из меня все соки вытянула. Вампирка кровожадная!
Прыснув, Сата присела, соорудила некое подобие бутерброда из холодной лепешки, кусков мяса и сыра. Робин отстранился подальше, с улыбкой наблюдая, как ест девушка. Он пожалел, что полностью лишен художественного таланта и не сможет запечатлеть чудесное зрелище – в свете двух лун обнаженная исса выглядела великолепно, призрачный свет со всех сторон подчеркивал все достоинства ее фигуры, а прекрасное лицо, все еще хранящее следы возбуждения, способно было свести с ума любого. Робин немедленно почувствовал, как к нему стремительно возвращаются утраченные силы.
– Ты чего так смотришь? – спросила Сата.
– Я не просто смотрю, я любуюсь. Ты ужасно красивая!
– Не надоела еще! – засмеялась польщенная исса. – Чего ты еще во мне не рассмотрел?
– Не знаю, но мне все время кажется, что я вижу тебя в первый раз!
– Робин, ты смотришь на меня таким жадным взглядом, что я не могу есть! Магир на кость облизывается с менее плотоядным взглядом!
– Ешь, милая, не обращай внимания, я отвернусь. Питание прежде всего, не торопись, успеем.
– Что успеем?
– Поешь, потом увидишь. Тебе понравится, я уверен.
– Мне любопытно!
– Не спеши, у нас вся ночь впереди, раньше обеда мы эту деревню не покинем, так что отоспимся на славу.
Чтобы не будоражить девушку своими плотоядными взглядами, Робин лег на спину и уставился в звездное небо. Зрелище нельзя было сравнить с обнаженным телом любимой, но тоже красиво. Сата протянула ему флягу, он с наслаждением хлебнул добрый глоток легкого, душистого вина, вернул флягу девушке.
– Знаешь, сегодня я ощутила что-то странное, – сказала она.
– Не понял? – насторожился Робин.
– Там, в десмериуме, после того как вышибла ворота храма. Вы все ворвались внутрь, а я стояла на месте, опасаясь действий атонов. Но вокруг было спокойно, однако не совсем. В какой-то момент я почувствовала очень странное ощущение, будто на меня кто-то внимательно смотрит. Причем чувство это было столь настойчивым, что я вертелась во все стороны, стараясь заметить наблюдателя. Однако тщетно, никого не было. Я уже было подумала, что виновато мое воображение, но потом заметила, как странно ведет себя Рябь.