Это была совсем не шутка: Нельзя комбинировать заклинания. И нельзя играть с магией Высшего порядка. Но из-за того, что это давалось мне легко, я играл! Я десятки раз за неделю подвешивал Скрывающуюся под потолком, а когда она стояла в моих нитях, словно в невидимых верёвках, ей было больно, а мне от этого смешно. Но мне за такое должны были голову отсечь! Я, пусть даже бывший эльф Тёмной стороны сам привязал к себе ту, кого называл ведьмой. И я продолжил это делать по незнанию уже на Светлой половине. Незнание губит не только людей, но и эльфов. Мой огонь развернулся против меня и её -тоже. Подам тебе самый очевидный сигнал, когда кинжал в моей руке откроется против твоего сердца. Она не в бреду это сказала. Сигналом был день, когда Кира вдруг, как будто ни с того ни с сего согласилась на мой рисунок. Но уточнила, что это будет не портрет, столько сидеть у неё не было времени. На Хозяина не было времени! И я нарисовал кривое, чёрное сердце, каким его сам считал, а её — было анатомически верным. Я даже полез в учебник такого рода впервые за свою жизнь. Но мы не договаривались. Рисуя на разных сторонах зала, мы повторили идею другого человека. Таким образом кинжал открылся, но не против сердца, а против связи. Кира не раз пыталась, особенно по ночам, когда я спал её снять, но никогда она не жгла себя насквозь, а вместе с собой и меня! Она словно забыла, что у нас общее тело. Я не планировал загореться на своей постели. Её глаза становятся алыми, стоит ей разозлиться, а волосы обретают все цвета снега. Это открытая форма Гребула. Она показывала её и раньше, но я не догадался, правда в том, что именно тогда в Академии мы проходили эпоху Гребула и было слишком чётко указано, что создать или уничтожить его может только Скрывающийся. Почему я не слушал? Ни себя, ни Карину. Она пыталась предупредить меня… и, кажется, ещё о чём-то. Если бы понял, то убил её сразу. А теперь я не могу этого сделать. На Вызове был способ. Как Гребул я мог обратить процесс и уничтожить саму Скрывающуюся душу изнутри. Я выпил бы эту разбитую душу после и обрёл её силу. Но тогда всё решила ошибка с Хорзом. И я всё-таки выбрал защитить Академию, чем обрести Киру, как это не смешно звучит даже в мыслях. Я был абсолютно готов её потерять. Можно найти разные источники силы. Оставшись жив, я мог бы поэкспериментировать и найти альтернативу.
Но Карина оказалась права и всегда была права. Я очень боялся и посмотреть на неё после этого, сколько я ни пытался, она однажды сказала, что дело не в ней, а я сам не хочу ничего, я отрицал, но как ни странно, она поняла меня раньше меня же! Или по крайней мере, очень постаралась сделать это. После одного разговора со своей ледяной я понял, как долго уже чувствовал себя зверем в клетке, но это сложно — ненавидеть, взращивая в себе тьму и вспоминая добро. Голос Киры, даже он был необычным. Может, только мне одному так казалось, эти её способности — точно знать, что будет дальше. Сколько раз я тешил себя этой вспыхивающей ненавистью, надеясь лишь не опозорить род охотников. Но нужно ли мне было это?
Те строчки из письма, рядом с которым я проснулся однажды, тут же поджог как клочок листа по-привычке, но восстановил…
Я даже не сразу поверил, однако она никогда не шутила, хотелось мне этого или нет. Кира… не понимала шуток. Зато обидевшись, легко мола создать цунами на лесом эльфов. Если бы только кто-то мог это контролировать, но даже мне не хватало сил и изобретательности.
— «Доброе утро, Арт. Надеюсь, оно менее снежное. Я рассказала тебе, но когда поняла… наверное, я сама не оставила себе выбора. По чести, я бы встала под твоё заклятье или же меч, если бы это не могло возродить меня. Ребёнком меня забрали в Академию с условием соблюдать все правила даже после её окончания или в случае исключения, что-то увидев во мне. Что — я тогда не знала ещё сама. Но прошло время, … я всегда знала, что скажу тебе однажды, но не думала, что это будет так больно. Однако ты рос не только как эльф на моих глазах, я испытываю глубокое уважение и к Светлым и к Тёмным эльфам, как бы ты не призирал меня за это, Арт. Рассказать тебе — с самого начала было моей ошибкой. Жаль, что лишь недавно поняла это, сидя под дождём, в тот миг, как мои глаза случайно поймали тебя.
Я рада. Хочу, чтобы ты был счастлив, но если сумеешь успокоить душу, лишь убив меня, как врага, каким я всегда являлась тебе, я буду ждать тебя на пике Урта. Будь счастлив, прости за всё, я доставила слишком много неприятностей. Кира».
Она даже не дописала своего рода. Скрыла это от меня, я презирал, не ненавидел, потому что кукловод не может ненавидеть свои куклы, он заботится о них, но я был обижен и не прощал. Это всё другое. Я горел этим чувством, я жил этим воздухом. И я не мог позволить теперь, чтобы кто-то кроме меня убил её. Это был не просто запрет. А предательство, хуже измены Родине по закону. Измена доверию. Значит, теперь я тоже предатель. Мне терять уже нечего».
Сумрак дописал неотправленное письмо, он с потухшей нежностью взглянул на птицу и спалил листок прямо между её лапами. И птица безумно вскрикнула, забивая крыльями растущее пламя.
— Ну извини, — он посмеялся слезам. — Лети уже. Лети!.. Не надо мне компаньонов. Я пламя. Пламя не сотрудничает с водой или небом.
Мрачная фигура юноши, едва различимая в потоках песка и ветра сидела на таком редком деревце, что не заметил хотя бы его тени лишь тот, кто разве бы не хотел этого. Сумрак задумался. Недавние воспоминания вновь истерзывали душу. Он до сих пор так и не решил для себя, что же ему делать. Не нашёл свой путь. А она, похоже, нашла, из-за чего была на два шага впереди его. Как же это злило!
Особенно…
— Тебе пора ложиться.
— Да. Хорошо, спокойной ночи, госпожа Лана.
— Нет, просто Лана, — девушка неохотно кивнула и стала подниматься по лестнице.
Но она тут же открыла глаза, как только женщина погасила свет в подсвечнике и бросила кору в огонь, мгновенно вспыхнувший в маленьком камине. Она пошла открывать дверь.
— Одну минуту.
— Кто-то пришёл, — тихо сказала Кира в своей комнате. — «И не только в дом».
Она села на просторной постели и сосредоточилась: «Госпожа Лана…»
Сумрак тенью сторожил вход у лестничной площадки на второй этаж.
— Госпожа, — послышался громкий и басистый голос.
— Конечно, — любезно пропустила путника с сумкой за спиной женщина.
Эльф быстро оглянулся на приоткрытую дверь её покоев. Он не обнаружил движения. И тут же переместился обратно на крышу дома, откуда свесился вниз головой, будто в прежние времена при Академии, сейчас Арт мог видеть тихие движения её губ, спокойные, как этот ветер:
— Тут так спокойно. Как давно я этого не ощущала.
Кира наконец, закрыла глаза. Странное дело, старушка не могла вызвать её доверия уже в силу возраста, но она впервые с момента, как покинула границы холодного и негостеприимного города орков чувствовала себя в невероятной безопасности. Сумрак невольно пропустил улыбку, как искру по губам и тут же нахмурил лоб, он встряхнул головой и вернулся на крышу, упершись плечами в конструкцию, что должна была на случай держать трубу дымохода, но её там не было. Юноша смотрел в звёздное небо.
— «Ты же пойдёшь через горы, игнорируя предупреждение, упрямая Кира. Если бы я только не был так глуп и беспечен, ничего бы этого не было, я наивно рассчитывал, что ты никогда не уйдёшь, что не я, а ты не сможешь оставить меня, хотя бы из-за того, что я скончаюсь от лени или несварения желудка без пыли. Не потому, что любишь, нет. На это я даже не рассчитывал. Да и я не знаю на самом деле, что такое любовь. Не способен, ты сама сказала. Но пусть немного, я был рад и гораздо больше смущён, когда она просто сказала мне это. Я думал, мои уши взорвутся, вот и всё. Всё, что мне действительно остаётся теперь: я скажу тебе — прости, прежде чем навсегда расправлюсь с тобой, у меня нет выбора. Он был у тебя, но если единственное, что ты выбрала — убийство, я не смогу тебя простить».
Месяц блеснул, словно подмигнув ему. Впрочем, что он теряет? Только время. Откинув тёмные волосы, эльф незаметно спустился через окно бывшей гостиницы заливаемого дождём города, с досадой слушая, как стук гулких капель всё больше усиливается, словно бьёт по сердцу и упрямо пытается пробудить в нём его самого. Исполненный решимости, в мгновение внутри забились крыльями сомнения, они безжалостно резали своими острыми краями все мысли. Вздохнув в тишине маленькой комнаты, Теневой скрыл себя в вараньей тени. Неколеблемый взгляд сменился, невольно он опускался по девушке, спокойно спящей на спине, она была почти неприкрыта, ничем. Эльф вздохнул, он тут же заставил себя отвести глаза Гребула, но стоило вернуться к своей жертве, блеск их изменился.