Однако, этого уже было достаточно. На первое время. Вынув стрелу из тела старика, она сосредоточилась и одной тонкой огненной иглой через тело вывела всю воду, разъедающую изнутри. Такая магия запрещена! Даже в военных целях. И Кира не понимала никогда, как её можно использовать против тех, кто беззащитен. Народа, который ты сам же лишил магии! А ведь для многих она — источник жизни. Хотя её и саму учили этому. Знала не мало. Не использовала. Это последнее, что осталось от её попранного дурной славой рода — Честь. И раз она последняя — та не пострадает. Ведь в конце концов, её народ был мирным. Грех только на ней. Она одна — те тысячи убийц, о которых столько легенд. Ведь все Скрывающиеся были заперты в Забвении, лишь она — все годы «на «свободе». Или на испытательном сроке. Тут уж как посмотреть.
Старик Гонзалес — один из горцев, похоже понял это. Раскрывать себя было опасно, но абсолютно ничего слабый человек ей бы не причинил. Напротив. Гонзалес за те несколько дней, что Кира пробыла в их деревне многое рассказал ей, прося остаться и дальше под предлогом великих дел, которые она должна — не может, а именно обязана совершить. Кира имела своё мнение на этот счёт. За свои почти триста лет, будучи ещё девчонкой она никогда не любила, если кто-то писал её судьбу, пусть даже это делали специально посланные к ней люди, пусть даже стараниями её учителей и на свитках с магической защитой. Те потом так внезапно и главное — бесследно пропадали. Один за другим. И как Кира делала это никто не знал.
Взбираясь на гору вместе с ним, девушка спросила:
— Гонзалес, зачем нужен этот Великий поход по твоей маленькой стране?
— Она не такая маленькая, поучительно посмотрел на неё старик.
— Но она и не такая большая, как например те, что за северным меридианом.
— Это верно.
— Вы ведь пытаетесь задержать меня. Зачем? Если ты уже понял, кто я, зачем держишь здесь?
— Потому что я хочу научить тебя. И ты должна многому у меня научиться. В этой земле.
— Но почему же именно у вас?
— Не будь такой дерзкой. Даже не верится… — брюзжал Гонзалес. И Кира улыбнулась:
— Я не такая, как в ваших легендах, верно? Но есть и другие.
— И другие придут. Они придут скоро. Их будет великое множество. И мы погибнем, если ты не поможешь нам.
— Хм… мне говорили, что погибнет мир.
— Именно поэтому ты должна переломить ход войны.
Он с таким воодушевлением вдохнул, расправил руки, что закашлялся, тут же опираясь на свою трость, виртуозно достал её со спины, и стоял с Кирой на самой вершине пика Грииз, его ещё почему-то, издревле называли радужным, но почему, ей никто не объяснял.
— Боюсь, это невозможно, — смотрела в любую другую сторону Кира.
Старик снова чуть не упал, он подошёл к ней и в неверии смотрел, как на пришелицу.
— Неблагодарная! Зачем же я тогда спасал твою жизнь? Чтобы ты спасла другие! Как предписано в пророчестве.
— Но ваши пророчества давно устарели.
— Устарели?! — его брови, нос, глаза, да и всё лицо дёргалось от гнева. — Милочка?! — он потянулся тростью к голове, видимо намереваясь хорошенько по ней постучать. — Это учения предков! Великая ушедшая от нас магия — к сожалению… Которой владеешь ты!
— Но разве вы не видите разницы? Вы ждали взрослого человека, к тому же, мужчину. А пришла девчонка.
Она начала приводить аргументы.
Гонзалес хитро посматривал на Киру и только почесал костлявыми пальцами свой подбородок.
— Предки могли ошибаться. Старик Сваро говорил…
— Да знаю я, что говорил ваш старик! Ты мне это уже четырнадцатый раз только за это утро повторяешь! Но как я защищу вас, если не способна защитить даже сама себя?! Если я умру!
— Но ты и должна умереть. Умереть ради нас, — его старческое лицо сияло так, что смеялась теперь каждая морщинка, а рот, почти на подбородке, заметно приподнялся.
— Но если я умру, кто тогда передаст эту вашу, то есть, мою магию? По вашим же словам.
— Ты, — Гонзалес указал костлявым пальцем на неё.
— Так ведь я умру!
— Ты не умрёшь, — но старик вдруг улыбнулся ей, чем напомнил Филиппа в образе кота. — Я обучу тебя. Ведь ты видишь насколько я стар. Мы народ горцев как никто умеем ценить жизнь.
— Правда? — Кира пошла за ним так же медленно, но к своему невероятному удивлению увидела, что обычная цепь гор закручивается вокруг вулканического жерла. Из него шёл воздух! Настоящий воздух!
Она чуть не сорвалась, Гонзалес поймал за накидку и дёрнул назад.
— Это то, что ты должна передать. Только в тебе твоя сила, а наша собрана здесь.
Кира осматривала клубящуюся, сгребающую в себя куски чёрной обугленной скалы, раскалённой лавы — чистого огня, завивалась этим воздухом вокруг, холодным как лёд и непонятно, откуда берущимся, куталась им как одеялом, — сила вашего народа? Выживших народа гор? Что это?
— Это крик гор. И он останется в тебе. Ты пойдёшь с ним, ты пронесёшь его и ты же лишишься его. Ты отдашь его за нас.
— Но если я отдам вашу силу, тогда как вы защитите себя? — заворожённо спрашивала Кира, пока чувствовала, как эта огромная, всё росшая сфера прямо в горе буквально погружает её в себя. Заметив, что это происходит на самом деле, девушка вскрикнула, она продолжала телом сидеть на коленях, и камень, заурчав, будто гигантский кот, как будто боязливо отступил от неё, лава отпустила её руки, холод отступил от тела, перестал морозить кончики пальцев на ногах.
— Сиди здесь. — Нахмурился старик. И вдруг исчез.
— Гонзалес! — выкрикнула она, не поворачиваясь.
Через пару секунд, оклемавшись и приведя свои мысли, роящиеся в голове словно дикие пчёлы, она потянулась, чтобы легонько погладить рукой чёрный камень, тот тут же словно ожил, и начал её окутывать. Пока вся Скрывающаяся не обратилась в камень. Лишь тёмной, такой ледяной ночью в горах оболочка лопнула, растрескалась и разлетелась.
Испугавшись, дрожа и сжимая себя негреющими руками, она подползла в страхе, схватила один такой кусочек, рассыпавшийся и унесённый ветром с её ладони серым безжизненным пеплом и не оглянулась. Слёзы отчаяния сменили слёзы счастья, когда стоило прикоснуться рукой к практически сожжённой и порванной стихиями одежде на своей груди, она почувствовала, как внутри распаляется крошечный всполох огня — настоящего, живого пламени! Теперь живущего внутри неё! Он выбрал её своей хранительницей, своим сосудом, как дух животного выбирает своего хозяина эльфа. Это было почти исполнение мечты. Впервые за жизнь Кира на каплю почувствовала себя эльфом. Только это намного сильнее духа. Даже целого мира Духов! Это Огонь, надёжно покрытый внутри неё крепнувшей с каждой секундой оболочкой чёрного камня, защищающего и её сердце. Вошедшего в него, оплетшего его, как тысячи вен в теле, пульсирующих этим жаром. Стало теплее. Намного, чем было.
— Сразу два.
Она не оглянулась на Гонзалеса. Просто знала, что он там стоит. Ветер начал оборачиваться вокруг, отнимал с каждой каплей, с каждым вдохом и выдохом всё больше и больше воздуха. Тело начало сохнуть. Она упала, лёжа на скалах, смотря в небо и звёзды, чувствовала, как ветер здесь начинает взаимодействовать с пламенем — с лавой внутри неё. Кровь полилась быстрее, чёрные обломки скалы начали по одному резать её сосуды всё быстрее и быстрее. Тело умирало, руки, пальцы, ноги, шея, вот уже она и сердце своё перестаёт ощущать. Кира вырываясь от боли, но понимала едва, что и пошевелить телом, чтобы биться — уже не может. Она перестала бороться, в определённый миг просто не обращая внимания на его призыв, его крик сражаться, крик — очнуться, крик. Бесконечный, ледяной крик, пронзающий последние, живые куски сердца, раздираемого ветром и камнем, остывшего и больше не чувствовавшего ничего.