Я была маленькой, ловкой и гибкой. Подтянула ноги к его бедрам и сильно толкнула его назад. Обычно следующим движением было бы схватить его за предплечья, когда он отскочил от моего толчка, и попытаться удержать его на месте, чтобы ударить по лицу, но я отпустила его, вскочила на ноги и жестом приказала ему подойти ко мне.
― Посмотрим, насколько быстрым ты можешь быть сейчас.
Он улыбнулся мне, как будто я пригласил его дьявола поиграть. Затем сделал выпад. Я блокировала его первые два удара и уклонилась от удара ногой. Воспользовалась импульсом и повернулась, чтобы ударить его по коленям.
Он всегда меня побеждал, и сегодня ничего не изменилось. Этот человек был обучен драться, убивать, никогда не попадать в компрометирующее положение. Данте схватил ногу, которой я сбила его с ног, пока она была еще в движении, и подбросил ее так высоко, что я упала на спину, и весь воздух вырвался из меня, оставив меня задыхающейся.
Я закрыла глаза и позволила Данте смеяться над тем, как я морщусь от боли.
― Черт, Данте. Это повредило татуировку, ― простонала я.
Открыв глаза, я увидела, что он стоит надо мной.
― Ты лгунья. Боль причиняет только твоя гордость.
― Уходи или помоги мне подняться.
Он сделал два шага назад.
― Малышка, ты учишься только тогда, когда сама встаешь и снова встречаешься со своим противником. Тот, кто падает снова и снова, в итоге оказывается сильнее всех.
― Бла-бла-бла. Я знаю, ― проворчала я, вставая. Мне было интересно, действительно ли он верит в это, боролся ли снова и снова в своей жизни и, наконец, нашел место, где был сильнее всего.
Данте попал в семью благодаря своему опыту, но до этого он так долго был аутсайдером, что я не знала, сможет ли он когда-нибудь комфортно вписаться в семью Бастиана, Кейда, Рома и остальных. Этот человек был поразительно красив и одновременно совершенно не похож на других итальянцев. Его корни были смесью, как у меня, его глаза были изумрудными, которые сияли ярко, как у пантеры. Он никогда не вписывался в окружение своей внешностью, но и не пытался. Я завидовала этому в нем, удивлялась, как я могла забыть, что меня тоже оставили в стороне.
― Подойди ко мне еще раз, ― сказала я, подзывая его. ― На этот раз полегче. Я и так работаю с отбитой головой.
Данте никогда ни с кем не обходился легко, но он усердно работал со мной в течение следующего часа, и я была благодарна, что мне пришлось сосредоточиться только на этом, чтобы не получить по заднице.
― Дай мне минутку, ― задыхаясь, повторила я. За всю тренировку он ни разу не лежал на спине. ― А потом снова иди ко мне.
― Господи Иисусе. Мы закончили на сегодня, женщина. У тебя на предплечьях синяки. ― Я использовала их для блокирования и разрушения захватов в течение последнего часа, и они болели достаточно сильно, чтобы быть поврежденными.
― И что? ― ответила я, поднимаясь на ноги.
― Ты на взводе с прошлой ночи. Твое тело устало. Тебе нужен отдых.
― Я не хочу отдыха, ― сказала я, положив руки на бедра.
― Хорошо. Иди в душ и надень свободную одежду. Я отвезу тебя на работу или еще куда-нибудь. Сегодня я больше не буду с тобой спарринговать.
Надула губы и потопала к раздевалкам. Мои ноги кричали, чтобы я присела, но я этого не сделала. Мои руки горели так, как будто они не могли вымыть волосы, но я это сделала.
Когда мы ушли, поняла, что Данте был прав. Я боролась с реальностью ситуации и не хотела признавать тот факт, что все быстро меняется.
Я поставила перед собой задачу вернуть цепь событий в прежнее русло, сделав то, что делала всегда. Если этот день начался так же, как и любой другой, значит, и закончится он также.
Жжение от новой татуировки, пульсирующая боль в мышцах после тренировки ― и, главным образом, жгучее воспоминание о том, как Ром скользил во мне и выходил из меня, пока насиловал мой рот ― это были воспоминания, которые нужно было забыть.
Особенно когда он оставил меня сегодня утром, не сказав ни слова. Тем более что мы, вероятно, вернулись к тому, с чего начали, и это было совсем невозможно.
Тем более, что мне хотелось большего, и я не знала, почему.
Я спорила с Данте всю обратную дорогу до своей квартиры.
― Это не чья-то другая жизнь, Данте. Я делаю то, что хочу, и у меня есть обязательства, работа. Не поеду прямо к Бастиану.