Я боролась с ним. Он, блядь, заслужил это.
― Не обращайся со мной грубо, ты, большой засранец.
Марио покачал головой, уходя, чтобы снова посоветоваться с продавщицей. Клянусь, в бутике, должно быть, привыкли к нашему типу, потому что никто из них и глазом не моргнул. Я попыталась вонзить один из своих каблуков в ботинок Рома, но он уклонился и перекинул меня через плечо.
― Не поможешь? ― крикнула я ему через спину. ― Бастиан? После всего, через что мы прошли?
Он выглядел немного раненным, но Ром сказал через плечо:
― Если ты сейчас подойдешь к нам, я отойду в сторону, когда в следующий раз пуля попадет в тебя.
У Бастиана дернулась челюсть, я видела это. Но он не сделал, ни шага вперед.
Ром опустил меня в примерочной, и я снова уткнулась в стену.
― Немного чересчур драматично? ― Я приподняла бровь, поправляя лиф.
― Ты вышла из-под контроля, женщина. ― Его глаза были дикими, широкими от ярости, когда обычно я видела только пустоту.
Хорошо.
Наконец-то я добилась реакции.
Я скрестила руки на груди, и его взгляд на мгновение переместился вниз.
― Боже мой. Это платье, Ром. Мы можем пройти мимо этого?
― Это платье ― крючок, линия и грузило. Это платье «вот-я-на-блюдечке» для гребаного мероприятия, где ты можешь умереть из-за него. Выбери что-нибудь менее кричащее.
― Мне нравится кричащее. Очень жаль! ― заорала я.
― Ты мне нравишься. Ты нравишься им. Ты нравишься всему городу. Слишком сильно, черт возьми! Мы не можем обеспечить твою безопасность, когда ты искушаешь ярость, гордость каждого.
― Я могу обеспечить свою безопасность, Ром. ― Я улыбнулась с излишним самодовольством. ― Но спасибо.
Он загнал меня в углу примерочной, а его рука легла на мое любимое место ― обхватила мою шею, чтобы он мог поднять мой подбородок и заглянуть мне в глаза.
― Знаешь, каждый раз, когда ты так говоришь, я думаю о том, как легко мне было бы свернуть тебе шею.
― Это было бы самое трудное, что ты когда-либо делал, Ром, потому что ты не смог бы жить с этим, как ты живешь со всеми остальными. Тебе пришлось бы найти способ смириться с тем, что я тебе не безразлична. Ты можешь делать вид, что это не так, можешь делать вид, что я просто помеха, но если бы это было так, тебя бы не было в этой примерочной.
― У меня есть работа, и это защита этой семьи. Ты ее часть. Я серьезно отношусь к своей работе, даже если это означает иметь дело с твоим дерьмом.
― Это то, к чему ты клонишь? Я твоя работа?
Между его бровями образовалась линия, как будто сбивала его с толку, как будто он обдумывал то, что я сказала, но не догонял достаточно быстро. Знала, что это за борьба. Знала, что он боролся за то, чтобы не заботиться обо мне. Я боролась с желанием оттолкнуть его в сторону и тоже перейти к Бастиану.
В примерочной, под флуоресцентными лампами, которые усиливали все наши недостатки, я нашла свой самый яркий.
Его мозолистая рука на моей шее послала дрожь по моему телу; мурашки поднялись вместе с моими сосками, как будто они когда-либо достигнут пика только для него. Мои руки были сами по себе, они задрали сетку моей юбки вверх, а затем схватили его рубашку, пока я обхватывала его одной ногой.
Его рука обхватила меня крепче, и мой рот приоткрылся, когда я втянула воздух и почувствовала его длину напротив себя. Другая его рука обхватила верхнюю часть моего бедра, и я прикусила губу, когда он скользнул выше.
Он ругался снова и снова, шепотом произнося непристойности вперемешку с оскорблениями о том, какой я была безрассудной, когда я позволяла его руке проникать все дальше и дальше.
Внезапно его рука провела по остальной части моего бедра. Он отодвинул свои бедра достаточно, чтобы сдвинуть в сторону мои трусики и погрузить в меня два пальца.
Я бы закричала, но мой голос пропал. Он перекрывал мне кислород, наблюдая, как скачу на его пальцах, как теряю контроль и сознание. Я держалась за его рубашку, чувствовала, как мои соски напрягаются на ткани, чувствовала его глаза, наблюдающие за мной, моими сиськами и телом, скачущим на нем.
Я должна была остановиться.
Но не могла.
Я была на каких-то американских горках Рома, на каком-то гребаном чувстве желания его, а потом ненависти к нему и желания, чтобы он тоже хотел меня.
Я видела пятна, когда он вдавливал большой палец в мой клитор и теребил его взад-вперед, сильно и медленно.
― Пожалуйста, Ром. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. ― Я умоляла его так, как не умоляла никого. С ним поднялась на более высокую гору, чем с кем-либо другим. И готова была уступить, готова была отдать все, чтобы достичь вершины вместе с ним.