Он задвигал пальцами быстрее.
― Ты умоляешь меня и только меня, Каталина. Эта часть тебя принадлежит мне.
Я хотела сказать ему, чтобы он трахнул меня, расстегнул молнию на джинсах и позволил нам заняться сексом по-быстрому, но он слишком ускорил мой оргазм, введя третий палец и загибая их, чтобы попасть в точку G, одновременно грубо перекатывая большой палец по моему клитору.
Как раз в тот момент, когда внутри все сжалось, он отпустил мою шею и закрыл мне рот, чтобы заглушить мой стон, пока я конвульсивно содрогалась вокруг его пальцев.
Когда он понял, что я молчу, его рука сжала мою челюсть, заставив меня посмотреть ему прямо в глаза. Все, что я могла видеть, это голод и ярость, когда он сказал:
― Купи другое платье.
Я не стала ни подтверждать, ни отрицать, что сделаю все. Он медленно убрал руку из-под моего платья, и я постаралась не оплакивать эту потерю сразу.
― Если я куплю другое платье, что получу от этого?
― Счастливый монстр ночью? Тебе этого недостаточно? ― сказал он, не поднимая глаз. Он поворачивал меня, пытаясь найти способ помочь мне выбраться из лифа. ― Где, блядь, молния?
― Там корсет.
― Ненавижу эту штуку, ― простонал он.
― Серьезно? ― сказала я, глядя вниз на выпуклость его джинсов. У меня потекли слюнки, и я чуть не облизнула губы. Знала, как он обращается с этим членом, и знала, что это было одно из лучших обращений, которые когда-либо имела честь наблюдать.
― Мой разум и член редко сходятся во мнениях.
Я быстро повернулась, чтобы скрыть улыбку, и указала на завязки внизу спины.
― Развяжешь меня?
Его руки на мгновение обхватили мою талию. Он был на целую голову выше меня, когда я смотрела на нас обоих в зеркало. Ром был огромным мужчиной, полным мышц, татуировок и тьмы. Я не понаслышке знала, что он использует каждую из этих мышц, что каждая из этих татуировок что-то значит, и что его тьма была всепоглощающей.
― Это платье гипнотизирует, Каталина. Ты гипнотизируешь. ― Он положил подбородок мне на лоб, и мои локоны потерлись о его щетину. ― Что же мне с тобой делать, а?
Я смотрела на него в зеркало, думая, сможем ли мы когда-нибудь быть нормальными, просто вместе.
― Почему ты должен делать что-то другое, чем то, что ты всегда делал со мной раньше?
― Потому что раньше я был уверен, что мне все равно. Теперь я не так уверен. Забота делает меня уязвимым, когда я не могу быть таким. Не для семьи.
Я гордилась тем, что не поддаюсь эмоциям. Мой отец был там, потом его не стало. Быстро вошла в систему и знала, что эмоциями пользуются. Не плакала. Не жаловалась. Принимала спокойно все: побои, жестокое обращение, пренебрежение.
Почему же теперь, внезапно, при малейшей правде и внимании с его стороны, мне захотелось дать волю непролитым слезам?
― Наверное, мне стоит снять это платье, ― прошептала я.
Он кивнул, а затем отступил назад, чтобы начать развязывать ленту.
Когда он это сделал, моя талия расправилась. Я глубоко вдохнула, когда его пальцы проникли между лентами и моей кожей, чтобы ослабить захват ткани.
― Господи, они что, складывают тебя пополам, когда это затягивают?
― Красота ― это боль. ― Я посмеялась над его неверием.
― Кэти, там следы, ― сказал он так, словно это было смешно.
Я сверкнула на него глазами.
― Ром, ты можешь накинуть пиджак и выглядеть хорошо. Мы делаем это, чтобы хорошо выглядеть.
― Это похоже на рабство. Кажется довольно неудобным для ночного шоу.
― Но рабство для прелюдии и шоу ― это то, ради чего все и затевалось. ― Я взмахнула на него бровями.
В его руке были ленты, и на мгновение он затянул их потуже.
― Не играй, женщина. Мы снимем с тебя это дерьмо, и ты получишь другое платье.
― Ты так и не сказал, что я получу.
― Чего ты хочешь? ― Он вздохнул, как будто, наконец, устал от меня и признал свое поражение.
Может быть, именно это мне и было нужно. Чтобы он отошел в сторону, чтобы я действительно не стала жертвой сердечных страданий во всем этом. Ром был моим самым опасным падением. Мне было все равно, что моя жизнь находится под угрозой, потому что я знала, что потерять себя будет гораздо менее болезненно, чем потерять того, кого любила.
― Должна ли я попросить тебя отойти в сторону? ― сказала я. ― Нам с Бастианом было бы комфортно, Ром. Мне было приятно быть рядом с ним. Должна ли я попросить тебя прекратить то, что, черт возьми, мы продолжаем делать?
― Ты можешь.
Мое сердце упало. Он так легко отпустил меня. Я знала, что для меня это было показателем того, что должна отвернуться, оставить его позади и попросить его сделать то же самое для меня.