Зефирку?!
Она стремительно скользит по льду в своём фирменном нежно-розовом цвете. Только сейчас вместо привычного худи на ней облегающий спортивный топ с длинными рукавами и тёмные легинсы.
Первая порыв – немедленно ворваться и увести её отсюда прежде, чем охрана заметит постороннего и вызовет полицию. Но второй оказывается сильнее меня: я заворожённо стою в тени и эгоистично любуюсь Сеной издалека. Мои глаза жадно поедают каждое её движениями на льду, следят за изящными поворотами стройного тела и любуются мягкими непослушными волосами цвета бледного золота, которые так красиво взлетают при каждом повороте головы.
– Мне нельзя так на тебя смотреть, Зефирка, – шепчу себе под нос, упираясь лбом в прохладную поверхность приоткрытой двери на арену. Только за то, что я придумал ей ласковое прозвище меня можно с позором выставить за дверь, не говоря уже о странной и необъяснимой потребности защищать её.
Сена делает лёгкий, почти невесомый шаг, плавно перетекающий в элегантный поворот. Каждое её движение гармонично дополняет предыдущее, будто завершая начатую им фразу. От ненависти до любви, от радости до тоски – она виртуозно проживает на льду весь спектр эмоций, сопровождая чувства сложнейшими элементами, за которые я без колебаний поставил бы высший балл. Ещё одна спираль, прыжок и мягкое приземление, плавный изгиб тела – и вот она уже грациозно скользит по замерзшей глади, словно волна, застилающая океан.
Зефирка стремительно закручивается в головокружительный пируэт, затем делает несколько уверенных шагов, резко поднимает ногу и выбрасывает себя в воздух – выше, чем прежде. Она совершает бесчисленное множество оборотов и…
– Suka! – разносится по пустой арене.
– Сена! – одновременно с ней вскрикиваю я от испуга. За считаные секунды преодолеваю расстояние до неё, выскакивая на арену прямо в обуви. Мгновение назад она парила над катком, а сейчас болезненно влетает своей очаровательной задницей в беспощадный лёд и сердито ругается на непонятном мне языке.
– Ты?! – Зефирка тут же вскакивает и раздражённо выдёргивает наушник из уха. – Что ты здесь делаешь?
– Спокойно! – останавливаю её вытянутой ладонью. – Ты не ушиблась? Дай посмотрю…
– Какого хрена ты здесь делаешь?! – шипит она так возмущённо и агрессивно, будто это я незаконно пробрался на закрытую арену.
– Я шёл с работы. А вот что ты делаешь в двенадцать ночи на закрытом катке – большой вопрос! – тянусь к её локтю, подозревая возможную травму после падения.
– Тренируюсь! – огрызается она.
– Это я уже заметил, – саркастично передразниваю её и осторожно ощупываю сустав. – Сними топ.
– Может, мне вообще раздеться догола?! – Она вырывает руку и холодно чеканит: – Доктор Максвелл, ваше рабочее время давно окончено, вы ничего не обязаны здесь осматривать!
– Почему ты такая упрямая? Лучше скажи спасибо, что я не вызвал охрану! Неблагодарная капризная девчонка.
– Спасибо. А дальше я сама! – Она резко отъезжает от меня, прижимая повреждённую руку к груди.
– Завтра локоть опухнет, и ты снова пропустишь тренировку. Пойдём в кабинет, я осмотрю нормально, – предпринимаю последнюю попытку достучаться до её здравого смысла.
Зефирка останавливается, не оборачиваясь ко мне лицом. Несколько долгих секунд она молча стоит спиной ко мне, явно взвешивая все «за» и «против». Затем девушка медленно подъезжает к своей брошенной на льду сумке, забрасывает её на здоровое плечо и направляется к выходу мимо меня. Кажется, единственное, чего я добился – это её ухода с арены. Ну что ж, хотя бы без полиции сегодня обошлось – уже неплохо.
– Вы забыли дорогу в медпункт, доктор Максвелл? – насмешливо бросает она через плечо.
Я невольно улыбаюсь и качаю головой.
– Язва, – тихо выдыхаю и следую за ней.
***
Открываю дверь кабинета и пропускаю Зефирку внутрь. Если нас сейчас кто-нибудь увидит, мы никогда не сможем оправдаться. Вдвоём. Ночью. В пустом кабинете. Она полуголая сидит на кушетке передо мной, пока я бесстыдно касаюсь её тела под видом врачебного осмотра. Тем более я не могу с уверенностью сказать, что между нами нет никакой химии. К сожалению, мною сейчас движет не только клятва Гиппократа, но и совершенно неуместное желание находиться рядом с этой девушкой как можно дольше.
– Знаешь, почему так произошло? – спрашиваю я, аккуратно обрабатывая её содранный локоть.
– Да уж, знаю. Я впечаталась в лёд. Представляешь? Ах да, ты ведь был там, не так ли? – она закатывает глаза с саркастичной усмешкой, пытаясь скрыть боль за напускной дерзостью.