Тренер лучше знает!
Пытаюсь себя успокоить, но ощущение несправедливости не отпускает. Всё больше кажется, что Пэлтроу намеренно игнорирует меня. Она словно делает всё, чтобы я не смогла составить конкуренцию её любимой Мередит.
Когда я убеждаюсь, что внимание Риты полностью сосредоточено на других фигуристках, решаю рискнуть. Перехожу к отработке связки: выпад, прогиб… Здесь бы добавить красивый выход в прыжок. Чёрт, мне нужен нормальный хореограф или хотя бы тренер, который действительно заинтересован в моём успехе!
Я несколько раз прогоняю свою программу, придумываю новый переход к тройному лутцу и выполняю его почти идеально.
– Золотова! – голос Риты резко обрывает моё вдохновение. – Я тебе говорила прыжки отрабатывать? Что за самодеятельность?!
Её крик раздаётся по всей арене, и я чувствую, как на меня устремляются взгляды остальных фигуристок. Но я уже не удивляюсь: кажется, Риту раздражает всё, что я делаю. Особенно то, что не умеет делать Мередит.
Может быть, я просто зазналась?
Мелькает мысль. Но зачем мне страховка на прыжки, которые я уверенно выполняю в своей программе? Даже если ошибусь, знаю, как сгруппироваться и отделаться парой синяков.
Надо будет прийти на лёд ночью.
Эта идея всё чаще приходит мне в голову. С каждым днём я чувствую себя всё более бесполезной. Меня словно посадили на скамейку запасных без шанса выйти на арену. Ну уж нет. Если они не хотят по-хорошему, придётся действовать иначе. Я не позволю им лишить меня Олимпиады.
***
Тренировка заканчивается так же непродуктивно, как и началась. Рита ни разу даже не взглянула в мою сторону. Я снова чувствую себя бедным родственником, который вынужден работать в углу самостоятельно – отрабатываю простые прыжки и прогоняю программу без профессиональной оценки тренера.
Разочарованная и подавленная, я иду в Echo Coffee любимое заведение, которое находится напротив спортивного комплекса. Мне срочно нужны углеводы – иначе я просто не дотяну до вечера. Впереди ещё пара лекций в университете, а это мой отдельный вид мазохизма.
Когда я предлагала сестре переехать в Канаду, мне и в голову не приходило, что помимо тренировок придётся учиться. И если перекинуться парой фраз с тренером или огрызнуться в ответ Мередит ещё можно, то слушать лекции то на английском, то на французском – настоящее испытание.
Я кое-как справляюсь с учёбой, но понимаю: надолго меня не хватит.
– Ками, привет! На тебя вся надежда! – валюсь на барную стойку перед баристой Камиллой. Мы сразу нашли общий язык: обе из России и можем говорить между собой на родном языке.
– Организуй мне большой латте и этот неприлично углеводный эклер, – прошу её с усталым вздохом, подпирая лицо ладонями.
– Привет! А тебе такое можно? – Камилла улыбается и украдкой бросает взгляд куда-то за моё плечо.
– Мне такое нужно! – категорично заявляю и добавляю с горечью: – Иначе к вечеру точно кого-нибудь убью.
Ками так и не двигается с места, продолжая смотреть куда-то мимо меня. Её странное поведение заставляет меня обернуться и посмотреть самой.
– Красавчик, правда? – шепчет Ками, кивая в сторону мужчины, сидящего за столиком. Он сосредоточенно что-то пишет на своём айпаде, будто вокруг него не существует ни людей, ни шума кофейни.
– Кто это? – равнодушно спрашиваю я, отводя взгляд и снова поворачиваясь к подруге.
– Не знаю. Заказал двойной американо, – Камилла пожимает плечами и ставит мой стакан рядом с его.
– Так познакомься.
– Да ну, страшно как-то.
– Страшно? – фыркаю я и подмигиваю ей. – Посмотри на себя, знойная красотка с восточными корнями, да он будет в восторге получить твой номер!
Я провожу картой, оплачивая заказ.
– Ты преувеличиваешь, не думаю, что ему…
– Камилла! – строгий голос управляющей обрывает нас в середине диалога.
Моя подруга вздрагивает и, бросив на меня виноватый взгляд, убегает в подсобку.
– Что бы ты без меня делала? – вздыхаю я, глядя ей вслед.
Оставшись одна, я достаю из сумки маркер и пишу номер Камиллы на стаканчике с американо. Убедившись, что парень ненадолго ушёл в уборную, быстро подхожу к его столу и оставляю стакан на видном месте.
– Пусть хоть у кого-то сегодня будет хороший день – шепчу я с улыбкой, представляя, как он напишет или заговорит с Ками. Она явно растеряется и будет краснеть, но в глубине души обрадуется. Несложно догадаться, кто оставил номер: сегодня за барной стойкой только она и Тони.