— Извините. Я не хотел мешать вам.
Герцог в своем кожаном жилете и высоких сапогах выглядел очень мужественно.
— Ничего, милорд, — вежливо ответила Дженис. — Вы не против моего вторжения в вашу библиотеку?
— Конечно, нет, мадемуазель. Вы вольны находиться в любой комнате моего дома.
Шеффилд смотрел ей прямо в глаза, и трудно было выдержать этот взгляд.
— Кучер сказал, что вы дали ось, чтобы починить колесо моей кареты, — сказала она, только чтобы не молчать.
Герцог пожал плечами.
— Рад помочь.
— А почему же тогда хмуритесь? — вдруг спросила Дженис.
— Хмурюсь? — Он постарался сменить выражение лица. — Извините. Деловые счета — утомительное занятие.
— Я очень хорошо вас понимаю. Но, пожалуйста, не считайте себя обязанным меня развлекать. Мне совсем не хочется нарушать ваши планы.
Шеффилд улыбнулся.
— А если я этого хочу?
Дженис тоже улыбнулась и, не отводя взгляда, поинтересовалась:
— Что вы имеете в виду, милорд?
Ее охватило неожиданное волнение: что-то необычное было во взгляде этого человека… Никто на нее раньше так не смотрел. Сердце бешено колотилось в груди. Новое, незнакомое прежде чувство овладело ею, и Дженис не сопротивлялась ему, хотя внутренний голос подсказывал, что нужно быть начеку: этот человек привык покорять женщин, он имел власть над ними и пользовался ею… Однако Дженис сознательно гнала от себя эти мысли.
Вдруг Шеффилд спокойно спросил:
— Вы играете в карты, мадемуазель?
При этом весь его облик переменился. Перед ней стоял непроницаемый, вежливый мужчина. Дженис сделала над собой усилие, чтобы ее голос не дрогнул.
— Да, милорд, играю.
3
Герцог научил ее необычно замысловатой игре, которую показал ему некогда капитан корабля, когда Шеффилд путешествовал по Средиземному морю. Дженис на удивление быстро поняла все правила и даже сумела выиграть.
— Как это у вас получилось? — удивленно спросил герцог.
— Вам лучше знать, милорд. Вы же сами меня научили, — насмешливо ответила Дженис, тасуя карты.
— Да, но в нее чертовски трудно выиграть!
— Пусть это будет везением новичка. Вы сказали, вас научил один капитан?
— Морской волк, пират. Он вытряхнул из меня все до копейки за три ночи.
— А у этой игры есть название?
— Вряд ли. Думаю, капитан Бауэр придумал ее сам только для того, чтобы обдуривать наивных пассажиров.
— Вас не назовешь наивным, милорд.
— О, я был таким, — откровенно признался герцог. — Мне тогда было чуть больше, чем вам сейчас.
Они играли в карты до самого ланча. Успех сопутствовал обоим поочередно, но, главное, им приятно было проводить время вдвоем. А после ланча Шеффилд пригласил Дженис в свой кабинет, где для разнообразия предложил поиграть в шахматы. Дженис и здесь оказалась на высоте, удивляя герцога неожиданными ходами и интересными комбинациями.
Перед ужином Дженис пошла к себе переодеться. Сара с нетерпением и беспокойством ждала ее.
— Сара, он — настоящий джентльмен! — успокоила горничную Дженис.
— Все равно, будьте осторожны, мисс Дженис.
Дженис только рассмеялась. Опасения служанки казались ей абсолютно напрасными. Шеффилд вел себя весьма учтиво и приветливо. И последующие два дня доказали это. Они проводили время за беседами и игрой, но ни разу больше он не посмотрел на нее так завораживающе и пронзительно, как это случилось тогда в библиотеке. И хотя именно тот момент она вспоминала довольно часто, их ровные отношения нравились ей. Лондон казался ей теперь другим миром и вообще остался как бы в другой жизни. За окнами завывал ветер, мела метель, и Дженис даже в голову не приходило, что может наступить и хорошая погода.
На третий день своего пребывания в Шеффилд Холле Дженис обнаружила пианино в прилегающей к кабинету гостиной. Она очень обрадовалась возможности поиграть на инструменте и, взяв для разминки несколько аккордов, решила исполнить свою любимую пьесу. Она так увлеклась, что не заметила, как вошел герцог.
— Вы великолепно играете!
Вздрогнув, Дженис обернулась. Шеффилд стоял у нее за спиной и как-то странно смотрел на нее.
— Спасибо, милорд, — с волнением произнесла она. Она хотела еще что-то сказать, но не смогла. Герцог словно загипнотизировал ее своим взглядом.
Шеффилд приблизился к ней.
— Здесь прохладно, мадемуазель. Разрешите вашу шаль…
Он набросил шаль ей на плечи, но не сразу убрал руки, и на мгновение она ощутила прикосновение его твердых и теплых ладоней. Затем он взял ее за руку и помог подняться. Они теперь стояли друг против друга. Напряжение момента росло. Дженис боялась нарушить молчание неосторожным словом.