Вопросы сыпались один за другим, я не успевала бы на них ответить, даже если бы и попыталась — но я и пытаться не стала, потому как с каждым вопросом брат-констебль встряхивал меня так, что зубы клацали, и раскрывать рот было просто страшно.
— Успокойся, брат, — раздался знакомый, полный достоинства голос. — Сейчас все выясним.
Брат-констебль выпустил меня, и я едва удержалась на ногах. Проглотила ком в горле.
— Я ничего не сделала…
— Разберемся, — пообещал Первый брат. Но не успела я обрадоваться, как он кивнул кому-то за своей спиной.
— В допросную ее.
Колени подогнулись, я упала бы, если бы двое стражников не схватили меня за плечи и не поволокли прочь. Я едва успевала перебирать ногами. Внутренности превратились в трясущееся желе, а разум, кажется, вовсе меня покинул, «В допросную», — крутилось в голове.
В допросную.
Может быть, меня и правда лишь расспросят? Но почему нельзя было сделать это в камере?
— Эвелина, девочка, что случилось? — Голос матушки Епифании разнесся в коридорах гулким эхом.
— Уйди, сестра. — сурово произнес Первый брат. — Расследовать и карать — наше дело.
Его слова словно развеяли паралич.
— Я ничего не сделала! — воскликнула я. Дернулась, пытаясь высвободиться из рук стражников. — Я просто хотела помочь!
— Помочь черному магу? — поинтересовался Первый брат.
— Нет! — выпалила я, прежде чем успела обдумать, что говорить. Прикусила язык. Ведь на самом деле — да, именно черному магу я и хотела помочь. Неважно, что не в побеге, в котором пытались меня сейчас обвинить братья.
— Почему ты замолчала? — вкрадчиво спросил он.
— Я ни в чем не виновата!
— Тогда тебе нечего бояться, правда? — Он остановился в коридоре.
Стражники распахнули перед ним дверь. Первый брат вошел неторопливо, следом заволокли меня. В камеру… Нет, не камеру, это помещение было просторней, и под потолком немедленно зажглись магические светильники, не то что в каменном мешке, где держали Дитриха.
— Заблокировать ее, — велел Первый брат.
— Я не виновата! — повторила я, отчетливо понимая — бесполезно.
Меня подвели к наковальне у стены, незнакомый брат надел на мою руку металлический обруч с проушинами. Прежде чем я успела опомниться, он просунул в проушину прут и взмахнул молотом. Я зажмурилась — показалось, что молот сейчас обрушится на мою кисть, но железо грохнуло о железо, а в моей груди снова раскрылся черный водоворот.
Магия. Они отобрали у меня магию. Пусть на время, но…
— За что? — выдохнула я. — Я не виновата!
— Тогда тебе нечего опасаться, — повторил Первый брат, усаживаясь на скамью. — Если ты действительно ни в чем не виновата, мы вернем тебе дар, как только все выясним.
Стражник вручил ему мою корзинку со снадобьями. Первый брат перебрал их одно за другим. Внимательно изучил корпию — и чистую, и использованные комки. Просмотрел на просвет склянки со снадобьями, нахмурился, увидев осадок в той, содержимое которой предназначалось для промывания ран и ожогов. Встряхнул — в почти прозрачной жидкости закрутились крупные кристаллы. Я уставилась на них, почти забыв о собственной беде, — в самом деле, раствор должен быть темным и однородным, без осадка.
Первый брат тем временем капнул на палец остатки из пузырька с отваром ивовой коры, понюхал, лизнул, поморщившись. Проделал то же самое с мазью для умащения ран, обтер рот и язык чистой корпией. Снова взял в руки склянку с настоем, изменившим свойства.
— Магия! — Осенило меня. — Он вытянул из зелья магию, поэтому кристаллы осели! — опять выпалила я раньше, чем подумала, что следовало бы придержать язык, пока меня не начнут расспрашивать.
— Что ты замолчала? Рассказывай дальше, — мягко сказал Первый брат.
— Он вытянул магию из снадобья, и этого хватило, чтобы открыть портал.
Первый брат вернулся к пузырьку с мазью, покрутил так и этак.
— Давай начнем все с начала. Кто послал тебя к некроманту?
— Никто.
Он покачал головой, словно учитель, который не услышал правильного ответа.
— Ты уверена? Не стоит защищать человека, который сделал тебя своим орудием. Если мы не найдем его, вся тяжесть наказания обрушится на тебя.
— Но я ни в чем не виновата! — в который раз воскликнула я.
— Ты помогла бежать некроманту. На костер отправляли и за меньшее.
Меня затрясло.
— Я не помогала! Я просто хотела…
Я осеклась. Не помогала, но просто хотела помочь.
Матушка была права — то, что я считала состраданием, гордыня и ничего больше.
— Хотела — что? Рассказывай.