— Вы понимаете, о чем просите?
— Да, думаю, понимаю, — ответил Ван Алден.
— Отлично, — сказал Пуаро, — я принимаю ваше предложение, но в этом случае я должен получать честные ответы на все мои вопросы.
— Ну конечно, само собой разумеется.
Тон Пуаро вдруг стал деловым и резким.
— К вопросу о разводе, — сказал он. — Это вы посоветовали дочери развестись?
— Да.
— Когда?
— Дней десять назад. Я получил от нее письмо, в котором она жаловалась на поведение мужа, и я твердо заявил ей, что единственный выход — развод.
— В каком смысле она жаловалась на его поведение?
— Он всюду появлялся с дамой очень плохой репутации — мы о ней уже говорили — шлюха Мирель.
— Балерина. Ага! И мадам Кеттеринг протестовала? Она была очень привязана к мужу?
— Не сказал бы, — ответил Ван Алден.
— То есть, вы хотите сказать, что страдало не ее сердце, а гордость?
— Да, примерно так.
— Как я понял, их брак был несчастливым с самого начала?
— Дерек Кеттеринг насквозь испорчен, — ответил Ван Алден. — Он не способен сделать женщину счастливой.
— Он, как говорят в Англии, дурной человек, так?
Ван Алден кивнул.
— Tres bien! Вы советуете мадам развестись, она соглашается, вы советуетесь с юристами. А когда вести об этом доходят до мистера Кеттеринга?
— Я сам сразу послал за ним и рассказал ему, что собираюсь делать.
— И что же он ответил? — мягко проворковал Пуаро.
Взгляд Ван Алдена помрачнел.
— Он вел себя дьявольски неосторожно.
— Извините за вопрос, месье, а не упоминал ли он о графе де ля Рош?
— Он не назвал имени, — неохотно проворчал Ван Алден, — но дал понять, что ему что-то известно.
— А вы не могли бы сказать, каково финансовое положение месье Кеттеринга?
— Откуда мне знать? — ответил Ван Алден после короткого колебания.
— Мне казалось, что естественно было бы постараться разузнать.
— Ну что ж — вы совершенно правы. Я обнаружил, что Кеттеринг почти нищий.
— А теперь он унаследовал два миллиона фунтов. Жизнь — странная штука, не правда ли, месье?
Ван Алден внимательно посмотрел на него.
— Что вы имеете в виду?
— Я просто рассуждаю, — сказал Пуаро, — я философствую. Но вернемся к делу. Месье Кеттеринг, конечно, не собирался сдаваться без боя?
Ван Алден с минуту не отвечал.
— Я ничего точно не знал о его намерениях.
— Вы поддерживали с ним связь в дальнейшем? И снова Ван Алден ответил после недолгой паузы:
— Нет.
Пуаро остановился, снял шляпу и протянул Ван Алдену руку.
— Я вынужден попрощаться с вами, месье. Я ничего не могу для вас сделать.
— Чего вы хотите?! — рассерженно спросил Ван Алден.
— Если вы не будете говорить мне правду, я ничем не смогу вам помочь.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— А я думаю, понимаете. Можете быть уверены, месье, я не болтлив..
— Хорошо, — сказал миллионер, — я признаюсь, что сейчас сказал неправду. Я связался с мистером Кеттерингом еще раз.
— Да?
— Если быть точным, я послал к нему моего секретаря, майора Кнайтона, чтобы тот предложил ему сто тысяч фунтов наличными, если он не будет препятствовать разводу.
— Большая сумма, — сказал Пуаро. — Каков же был ответ зятя, месье?
— Он ответил, чтобы я убирался к черту, — сказал миллионер.
— А! — сказал Пуаро. — Месье Кеттеринг заявил в полиции, что не встречался со своей женой за все время после отъезда из Англии. Как вы думаете, это правда?
— Да, — сказал Ван Алден, — я бы даже сказал, что он постарался бы избежать встречи с ней, если бы такая была возможна.
— Почему?
— Потому что он был с этой женщиной.
— Мирель?
— Да.
— А как вы об этом узнали?
— Человек, которому я поручил следить за Дереком, доложил, что они оба ехали в «Голубом поезде».
— Понятно, — сказал Пуаро. — В таком случае, как вы уже сказали, вряд ли он сделал бы попытку вступить в общение с мадам Кеттеринг.
Маленький человечек погрузился в молчание, и Ван Алден не прерывал его размышлений.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
АРИСТОКРАТ
— Вы раньше бывали на Ривьере, Джордж? — спросил Пуаро на следующее утро у своего камердинера.
Джордж был типичным, немного ограниченным с виду англичанином.
— Да, сэр. Я был тут два года назад, когда служил у лорда Эдварда Фрэмптона.
— А теперь, — проворчал Пуаро, — вы служите Эркюлю Пуаро — как высоко приходится иной раз взлетать.