Я молча встала, отряхнулась и ушла. Что со мной станется? Я детдомовская. У меня кожа дубленая…
А на следующий день мы выпускались. Нас навсегда выпроваживали из дома, в котором мы провели большую часть своей жизни. Выпроваживали в неизвестность, в никуда, в берлоги, общаги и коммуналки.
Я не ходила на этот вечер. Да и как бы я могла пойти с таким лицом? Горькая обида вылилась потоком слез и превратила его в лицо японского борца сумо.
Я лежала в последний раз на своей кровати, уткнувшись в подушку. Рядом сидела воспитательница и, гладя меня по спине, приговаривала:
- Всем тяжело, Юленька, выходить отсюда. Это же ваш родной дом. Куда вы пойдете?
Что вас ждет? Кому вы нужны? Но вы должны быть сильными. И ты должна быть сильной. Ты хорошая девочка. Только найди правильную дорогу.
Я слушала ее, всхлипывая, и пыталась представить себе летящий дельтаплан с белоснежными крыльями.
ГЛАВА 2
ВОЛЬНАЯ ЖИЗНЬ
Моя мечта вскоре приказала долго жить. Все накопленные мной деньги мне пришлось потратить. В комнате, которую мне выделили, после того как я выпустилась, стояла лишь железная больничная койка с матрасом и табуретка. Пришлось купить еще подушку, одеяло, постельное белье. Надо было и мебель кое-какую приобрести. Так у меня появились еще шкаф, стол и тумбочка. По мере моего существования на воле я ощущала крайнюю необходимость и в разных других мелочах: посуде, занавесках, полотенцах. Остатки денег я потратила на приобретение недорогого телевизора. Так я и простилась со своей мечтой.
После происшествия в той квартире на дело я больше не ходила, хотя по привычке или по традиции, какой все еще продолжала коротко стричь свои непослушные кудри.
Я предпринимала также довольно-таки вялую попытку поступить в институт иностранных языков. Да какое там! Куда, мол, ты со свиным рылом в калашный ряд?
У меня не было даже самых обыкновенных родителей, что ж говорить о деньгах и связях. Впрочем, провал мой меня не расстроил, потому что был объясняем. На другой исход я и не рассчитывала. Я легко успокоилась тем, что иностранные языки можно изучать и самостоятельно, и даже принялась на досуге осваивать любимый испанский. Вскоре я с легким сердцем устроилась работать ученицей швеи и вскоре стала зарабатывать не меньше, чем раньше воровала.
Те молодцы, которым я раньше отдавала дань со своих набегов, не раз заявлялись ко мне, предлагая начать дело заново. Они обещали мне уже 50%, поскольку я выросла и повзрослела. Я отказывалась, памятуя о последней неудаче. Тогда они предложили мне иной вариант.
- Знаешь, лекарство есть такое "клофелин"? Тебе даже трахаться с ними не придется,-говорил мне один из них по прозвищу Жираф.
- Я хочу жить нормально. Замуж выйти и детей нарожать,-отказывалась я.
- Успеешь. Ты денег сначала заработай.
- Мне хватает. А для того чтоб замуж выйти, большие капиталы женщине не нужны.
Тем более таким способом заработанные.
- Наивная ты дура! Для того чтоб состоятельного мужа найти, если ты уж этого так хочешь, нужны шмотки, цацки и связи. У тебя есть что-нибудь из этого?
- Мне такой, что на цацки только и клюнет, и самой не нужен.
- А ты-то кому нужна в этой комнате драной? В наше время одной внешностью не возьмешь. Даже такой как у тебя.
Внешностью, говоришь? Шутишь?.. Никто и никогда не называл меня красавицей. Да и кому было? Куча забрали в армию, и некому было оценить меня объективно. Мне было восемнадцать. По всем законам природы я должна была уже превратиться из гадкого утенка в лебедя.
Я решила осторожно спросить Жирафа:
- Думаешь, я могу заинтересовать ваших потенциальных клиентов?
- Легко. Даже трезвых.
Он врал, наверное, и пытался запудрить мне мозги, чтоб я растаяла и приняла их предложение. Так я решила и успокоилась. Но не на долго.
Однажды они возникли у меня почти всей бригадой и заявили, что я им должна определенную сумму денег. И чтоб отработать ее я должна сходить с ними на пару дел.
- И сколько же я вам должна?-поинтересовалась я между прочим.
Сумма была впечатляющей. Даже при всем моем старании я не смогла бы заработать столько на швейной фабрике. Ничего, конечно, я им должна не была. Это был обычный бандитский прием. Только мне от этого было не легче. Они прекрасно знали, что Куч далеко, я одинока, и помочь мне некому. Меня даже искать никто не станет в случае чего.
- И сколько же вы предполагаете взять за один раз?-снова спросила я.
Цифра меня ошеломила. Не потому что она была немалой, а я жадной до денег.
Просто Жираф назвал именно ту заветную цифру из детства, из мечты. Я была очарована ей и, ничтоже сумняшеся, согласилась словно загипнотизированная. "Несколько раз рискнуть, зато потом…",-подумала я, и у меня снова захватило дух. Пусть даже я и не решусь потратить деньги на дельтаплан, но я буду знать, что могла бы это сделать. А впрочем, вдруг и решусь? Кто мне помешает?
Так я и села в эту тележку. Знала бы я, куда она меня привезет, и насколько круто изменится моя жизнь. Захотела ли бы я тогда снова все это повторить?
Сейчас, когда я пишу это, я уже не желаю себе иной судьбы. Но тогда, того что случилось со мной потом, я не только не могла предположить, но и увидеть в самом кошмарном и фантастическом сне…
Вскоре мне была представлена моя боевая подруга. Она собиралась выйти замуж и отойти от дел, и потому обязалась меня обучить премудростям своего мастерства.
Бригадиры наши, судя по всему, строго - настрого наказали ей ничего о темных сторонах этого промысла не говорить, а представлять все только в выгодном свете.
Она сумбурно стала врать мне о том, как она успешно вела этот бизнес долгие годы и с каким теперь сожалением оставляет его ради семейных радостей. Я же знала, что не выходит она ни за какой замуж, а просто по возрасту уже не котируется.
Поэтому я, юная восемнадцатилетняя дура, как нельзя лучше подходила ей на замену.
Бенедикт, так называла себя эта дама бальзаковского возраста, по паспорту была Ларисой. Она осмотрела меня с головы до ног и перво-наперво взялась выучить искусству макияжа. Стоя возле меня у зеркала, она рассказывала мне о том, что мне нужно скрыть, а что подчеркнуть, каким цветом красить губы и как накладывать тени так, "чтоб твой наивный взгляд показался им блядским". "Только на такой эти сволочи и клюют",-убеждала она меня. Я же пыталась уверить себя в том, что настоящий мужчина, который должен когда-нибудь встретиться в моей жизни, никогда не поддался бы на столь дешевый прием.
Мой первый выход прошел на удивление гладко. Бенедикт разодела меня так, что мне стало погано. Я выглядела самой настоящей уличной шлюхой.
- Может быть, стоит одеться скромнее?-с надеждой спросила я у нее, стягивая материю на груди и одергивая юбку.
- Куда уж скромнее?-удивилась она.
Сама Бенедикт, сопровождающая меня в мой первый раз, была снаряжена куда откровенней. К тому же ей пришлось наложить на свое лицо довольно-таки толстый слой косметики, и на счет глаз ей можно было не волноваться. Не то, что мне.
- Ты всегда так смотришь?-спросила она меня, поняв, что тени не помогли.
- Как?
- Ты что девочка еще?
- Нет.
- Тогда учись смотреть по-другому. Кого может взволновать такой взгляд испуганной овечки?
- Почему это?-неприязненно спросила я, хотя мой "первый" и единственный пока "парень" оставил о себе лишь омерзительные воспоминания.
- Вот!-воскликнула Бенедикт.-Уже лучше! У тебя почти получилось. Такая надутая гордость. Скажите-ка! И откуда только у тебя сиротинушки столько спеси? Всего лишь добавь к этому небольшой нюанс: сделай так, чтоб они прочитали в твоих глазах, что ты готова отдаться даром, и все мужики будут твои.
- Противно как…
- Это твоя работа, детка.
Все прошло ровно, но только благодаря Бенедикт. Она сделала почти всю работу за меня. Всю дорогу меня трясло как осиновый листок, поэтому она просто вынуждена была заявить, что я ее сестра, и у меня сегодня первый раз. Клиенту, который неуловимо чем-то мне напоминал того, из квартиры, это понравилось. Он выразил желание непременно остаться со мной. К счастью, уснул он раньше, чем моя наставница вышла из номера.