– Да, – добавил он немного печальным тоном. – Мы можем.
Они снова выбрались из дома, и Жора вывел их на одну из оживленных улиц.
– А далеко ваша ферма? – осведомилась Фрадра.
– Да, – кивнул Жора. – За рекой. – Потом, к полной неожиданности, он громко свистнул в сторону проезжающей мимо повозки с открытым верхом.
– Тпрууу! – прорычал извозчик-гоблин, останавливая упряжку из двух лошадей.
Они забрались в повозку и уселись в довольно удобные мягкие, покрытые кожей сиденья.
– Ноооо! – скомандовал гоблин, и лошади тронулись.
Скоро они добрались до южного моста. Он отличался от привычного, но тоже был широким и каменным.
– Визандилл, – подал голос Дзябоши.
– Чего? – на Дзябоши покосился не только Жора, но и кучер.
– Мы увидим Визандилл вашего мира, – пояснил тот.
– Чего нашего мира? – удивленно спросил Жора.
– Развалины древнего города, – подключилась Фрадра.
– Не знаю, о каких развалинах вы тут говорите, но про Визандилл я слышу впервые.
«Здесь нет и не было Визандилла», – осенило Фрадру.
В ее мире древний город воздвигли люди и эльфы. А тут… тут просто некому было это сделать. Да и зачем?
А вот Кварц вполне могли основать любые расы. Хоть люди, хоть орки, хоть драконы, если бы они существовали. И все назвали бы его именно Кварцем. Название исходило от завода, где добывали и обрабатывали этот минерал.
Вместо Визандилла их окружали обширные плантации огурцов, помидоров, кабачков, патиссонов, гороха, лука и многого-многого другого. Это и была ферма Жоры.
– Тпруууу! – снова прорычал гоблин-извозчик.
Жора поблагодарил гоблина и попросил вернуться за ними вечером. Тот, довольный, развернул свою двойку и уехал, насвистывая какую-то простую мелодию.
– А разве не нужно заплатить ему? – спросила Фрадра.
– Чего? – Жора снова скривил губы в недоумевающую форму.
– Вы не заплатили ему и пики.
– Пики?
– Медная монета, – пояснила Фрадра. – Ну, знаете... медные пики, серебряные дроверы и золотые карренты.
Жора смотрел на нее, раскрыв пасть.
– У вас, наверное, валюта иначе называется, – догадался Дзябоши.
– А-а-а! – Жору, казалось, осенило. – Деньги?
Фрадра кивнула. Дзябоши следом тоже закивал.
– Тудыть-судыть, вдоль его и поперек. У нас их нет! – Рот Жоры расширился в счастливейшей на свете улыбке.
– Как нет? – удивилась Фрадра.
– Раньше были, – махнул рукой Жора. – Еще до моего рождения. А потом у нас появился очень мудрый правитель Грут Трубер. Гоблин, мир его праху.
– И что? Он как-то отменил деньги? – с сомнением спросил Дзябоши.
– Не совсем. Он придумал, что оркам следует брать на себя тяжелый труд, а гоблинам – все остальное. Не обязательно простое, но такое, что требует меньше физической мощи.
– Разве это справедливо? – возразила Фрадра.
– Сначала орки так и решили. Возмутились. Подумали, раз Грут гоблин, то попросту решил облегчить жизнь сородичам. Но позже пришло понимание, что так действительно лучше.
Фрадра и Дзябоши, открыв рты, слушали Жору. Тот продолжал:
– Раньше как было? Все работали и там, и сям. Делали всего понемногу. А когда попробовали распределить обязанности, как советовал Грут Трубер, оказалось, что всё прекрасно ладится. И добыча, и ремесло, и культуры. Всё пошло вверх. Всего стало в достатке.
– Но, – хотела опять возразить Фрадра.
– Никаких «но», – пресек эту попытку Жора. – Вот тебе, Фрадра, разве не в радость работать руками? Разве не любишь помахать топором или кувалдой? Или предпочтешь в яслях за детишками мелкими присматривать?
– Не знаю, что такое ясли, – ответила Фрадра. – Но за мелюзгой присматривать ненавижу. А постучать топором по дереву или молотом о наковальню – это с радостью.
– Воооооот! – победоносно воскликнул Жора. – Каждый оказался на своем месте. И скоро все стали жить гораздо лучше. Стали больше зарабатывать.
– Но почему отменили деньги?
– Всё очень просто. Большинство стало жить очень хорошо, а если у кого и были неудачи, то остальные охотно делились. А полсотни лет назад богатые и вовсе перестали брать плату за свои продукты, работы и услуги. Их капиталы казались им и так слишком уж большими. Потом такому примеру последовали и те, что имели средний достаток. Они знали, даже если дела пойдут скверно, то возьмут, что требуется, у первых, у богачей. И очень скоро все отказались брать деньги за свой труд. Деньги стали не нужны.