Девушка вошла во всеоружии своей красоты. На этот раз её сари переливалось глубокими оттенками розового цвета, местами переходящими в цвет предрассветных лучей. Её руки, ноги и шея были увешаны дорогими, тяжёлыми украшениями. В волосы были заплетены жемчужные нити.
Войдя, Сита всё-таки почувствовала смущение. Ведь ей нужно было смотреть Равану в лицо после всех страстных и горьких сцен, произошедших в их брачную ночь… Она невольно опустила глаза, и тихонько села рядом с ракшасом.
Теребя тонкими пальчиками край своего роскошного сари, царевна наконец набралась смелости и полушёпотом спросила:
- Скажи, эта страсть и эта сладость нашей ночи… в чём её тайна? Ты уверяешь что дело тут не в чародействе. Но тогда в чём же?
- Увы, секрет этих наслаждений довольно прост, - со вздохом отвечал ей Раван. – Я уже сказал тебе, что у демонов в крови подобные страсти. Но это не всё. На самом деле, я могу читать мысли влюблённых женщин и исполнять их заветные мечты, чего смертные мужчины не умеют. Вот и вся тайна.
- Но в таком случае, почему тебе так трудно полюбить меня? – снова вспыхнула Сита. Причём, вопрос её не особенно вязался с ответом мужа.
- Ты такая странная женщина, - укоризненно покачал головой Раван. – Я уже всё объяснил тебе. Рассказал, почему моё сердце слишком холодно. Потому что слишком много кинжалов боли впивалось в него… Ты так жаждешь, чтобы я полюбил тебя! Но зачем тебе это, скажи мне? И зачем это мне?.. Ты смертная, а я ракшас. Тебе никогда не понять меня. О какой же любви тут речь? Что ты можешь дать мне? Ты красива и очаровательна. Но можешь ли ты объяснить мне движения звёзд в небе? Можешь ли избавить от вечного холода осознания нашей потерянности в этом океане жизни?.. С чего мне любить тебя? Ты только просишь чувств с моей стороны. Потому что я твой спаситель? Потому что у тебя больше никого нет в этой жизни? Кем я должен быть для тебя? Игрушкой для сладострастия, которая способна тебя удивить и подарить наслаждение, но никогда не будет для тебя живым существом?.. То, что я рождён ракшасом, не значит, что я не могу желать достойного положения в твоём сердце…
- Это неправда, я люблю тебя! – запальчиво воскликнула девушка.
- Я уже слышал это много раз, - отозвался Раван. – Но иногда этого очень мало…
С этими словами он поднялся и вышел из покоев. Жаркие солнечные лучи освещали его величественный силуэт. Сита осталась сидеть на скамье у открытого окна, опустив голову. Рядом с ней одиноко лежала покинутая вина…
* * *
Как-то раз Сита увидела Равана во дворе, рядом с его волшебной колесницей. Она быстро выбежала навстречу мужу, так, что её одежды и волосы развевались на ветру, и спросила:
- Куда ты собираешься?
- В лес, - последовал краткий ответ.
- Возьми меня с собой.
- Зачем? Что тебе делать там?
- А тебе что? Я тоже хочу!
Ракшас трагически вздохнул.
- Забирайся, - наконец разрешил он. – Только держись за меня покрепче.
Довольная полученным позволением, Сита задорно запрыгнула в колесницу, и вскоре они уже неслись по воздуху на огромной высоте. Ветер бил им в лицо, но девушка не испытывала страха, потому что снова крепко прижималась к демону. Об ощущениях последнего следовало только догадываться…
Вскоре внизу показалось бушующее море зелени, и они спустились в густой и тёмный лес, поломав на своём пути несколько веток.
- И что же интересного ты находишь здесь? – с любопытством начала царевна.
- Шелест деревьев, плеск воды, птичьи голоса, - отвечал Раван. – Я люблю гулять в одиночестве и размышлять о чём-нибудь…
Сита была немного разочарована ответом, но не стала возражать мужу. Они пошли под сенью ветвей и лиан, по ковру вьющейся, мягкой травы. На деревьях полыхал пожар из весенних цветов. Алые, оранжевые, жёлтые, белые пятна то и дело проглядывали сквозь буйную зелень листвы, и слепили глаз своей яркостью. Далеко в зарослях были слышны крики павлинов и других птиц и животных. Но рядом с Раваном Сита не испытывала страха. Огромные бабочки проносились мимо её лица и нечаянно едва касались его крыльями… Порой капля воды падала с неведомой высоты на тёмные волосы демона и разбивалась на мириады крошечных брызг. Роскошь южной природы одновременно подавляла и очаровывала душу.