Гневные, тихие, исполненные глубокой убеждённости слова, как иглы, впивались в сознание Ситы и, казалось, хлестали её по щекам. Под градом этих упрёков демона она вся сжалась, придвинулась к садовой стене, и желала лишь одного: защититься от ядовитых стрел его речей, колеблющих крепость её убеждений…
Тем временем, Раван вновь подошёл к Мандодари, и голос его мгновенно смягчился:
- Прошу тебя, не тревожься. Поручи себя богам и судьбе. А я сумею выполнить свой долг: защитить наше царство и народ. Искусство, науки, веротерпимость, цивилизация, радость жизни не падут под ударами грубых чудовищ! Они не смогут навязать миру свою удушающую праведность. Не смогут сделать всех одинаковыми. Мир велик и многообразен. И пока я жив, пусть он останется таким!
- Мой господин! – воскликнула Мандодари, молитвенно сложив руки. В её огромных глазах, обращённых на Равана, стояли слёзы. – Ты так много думаешь о мире, о нашем царстве… Но прошу, пусть тебя посетит хоть одна мысль обо мне, о моём безмерном горе, если с тобой что-нибудь случится! Если ты хочешь, чтобы я жила дальше, не оставляй меня одну в этом суровом мире! Не покидай меня, супруг мой, живи ради всех нас!
В отчаянии прекрасная царица поникла, как ветвь лесного дерева, сломленная ветром, и хотела пасть перед Раваном на колени.
Но он молниеносно удержал её.
- Ты царица Ланки и жена повелителя ракшасов, - торжественно проговорил он. – Никогда не преклоняй ни перед кем колени. Ни перед врагами, ни передо мной. Если мне суждено погибнуть в грядущей битве, помни об этом. И всегда сохраняй достоинство моей супруги.
С этими словами гордый демон прикоснулся губами к её волосам, и на минуту они застыли неподвижные и величественные в своём горе… Сита смотрела, как слабые лучи рассвета заливают его суровый профиль и склонённую голову Мандодари. И в этот миг, она поняла, что видит нечто великое и прекрасное. То, что перед ней были ракшасы, на мгновение перестало иметь значение…
4
К вечеру Сита вновь увидела в своей роще гордого демона. Но на этот раз вид его был невыразимо страшен. Колючая ненависть таилась в глубине зрачков, лицо побледнело от гнева и ярости, доспехи были забрызганы алой, ещё тёплой кровью врагов. Решительным шагом он двигался прямо к ней. В страхе Сита отпрянула и попыталась скрыться за деревом.
- Пойдём со мной, - коротко приказал ей Раван. Его голос звучал глухо и тихо, но девушка чувствовала, сколько в нём было подавленной злости.
- Я никуда не пойду! – в смятении воскликнула она. Страх мутил её рассудок. Она ослабела от душевной боли и горестей. – Ты, наверное, хочешь убить меня! За что мне эта горькая судьба?!
В отчаянии она разрыдалась.
- Я не собираюсь причинять тебе зла, глупая женщина! – воскликнул ракшас, делая нетерпеливый жест. – Если ты хочешь спасти себя саму и этот несчастный остров, который не заслужил всех бед, свалившихся на него из-за вас, то пойдём со мной сию же минуту! Я верну тебя твоему непутёвому мужу.
Сита бессмысленно смотрела на Равана, не веря своим ушам. В последнее время она пережила слишком много потрясений, и его слова звучали слишком уж неправдоподобно.
- Но должен предупредить тебя, - прибавил ракшас. – У Рамы и его людей тебя не ждёт ничего, кроме горя, страданий и позора. Тебе решать, Джанаки. Хочешь ли ты вернуться?
- Но… ты не обманешь меня? – недоверчиво спросила пленница. – Ты правда вернёшь меня моему любимому супругу?
- Клянусь тебе моим мужеством воина, чарами ракшаса и титулом царя Ланки! И какими хочешь богами!.. Только дай мне руку и держись всё время рядом, чтобы никто не смог ранить тебя в страшной битве. Если ты сама не протянешь мне руку, я не смогу тебя отвести. Я прикасаюсь к женщинам только с их желания и разрешения[3].
Сита бросала растерянные взоры на этого царя демонов, стоявшего перед ней в перепачканных кровью доспехах, с горящими, как угли в ночи, глазами и плотно сжатыми от гнева губами. Как ей поверить ему, похитившему её врагу?.. И, между тем, какое-то неясное чувство склоняло её к тому, чтобы поверить. Она видела в Раване достойного государя и смелого человека. Он был чем-то непонятным для неё. Каким-то исключением из ясных и праведных правил её мира.