Словно поняв, что о ней речь, шевельнулась куколка в руке, да так неожиданно, что Василиса, всю дорогу ее к сердцу прижимавшая да за пазухой гревшая, ойкнула и выронила.
Упала куколка прямо на стол и лежит не шевелится – куколка и есть! А Василиса подошла поближе и видит, что стол как новенький, а вот скатерть смятая и как попало в рулон свернута. Расстелила Василиса скатерть, разровняла ладонями, разогнала морщинки самые крошечные, села рядом на лавку и вздохнула:
– За таким столом да хоть бы хлеба кусок и каши чугунок.
Глядь! Появились прямо перед ней чугунок каши, небольшой совсем, но ладный и тяжелый, от чугунка пар идет, а в каше кусок маслица тает, и хлеба краюшка рядом лежит. Черная, крупной солью поблескивает. Такой хлеб матушка пекла, пока не заболела.
Удивилась Василиса, но глазами хлопать некогда было. В животе заурчало, не будь она одна тут, стыда бы не обралась!
А так поклонилась только и за ложкой потянулась.
– Благодарствую, хозяин, благодарю и хозяйку, – произнесла она, рассудив, что вряд ли Кощей сам хлеб печет и кашу варит. Хоть и царапнуло от этой мысли в сердце что-то.
Что она возомнила, Василиса и сама не знала. А почему-то привиделось ей, будто службу она в хоромах сослужит: приберет их чисто, вымоет с ключевой водой, отскребет с речным песочком, наготовит снеди разной да накормит Кощея. Смилостивится тогда навий царь и даст ей огонек и дорогу домой укажет.
На деле же хоромы выглядели ухоженными, а хозяева и сами ее накормить сумели. Первую ложку с маслицем Василиса куколке отложила, а потом и сама за еду принялась. Хоть и голодная, а ела неторопливо, оттого и не подавилась, когда голос за спиной раздался, мягкий и басовитый, точно кота матерого мурчание.
– И тебе на добром слове спасибо, красна девица, только нет под этой крышей хозяйки.
Василиса чуть ложку расписную не выронила. Соскочила с лавки, давай головой мотать да озираться. И не видит никого! Даже ворона нет, только она, скатерка да куколка.
– Кто ты? Покажись! – попросила Василиса и торопливо добавила: – Коли страшен – не напугаюсь я, коли хорош собой – не засмущаюсь! Покажись!
Василиса даже язык прикусила до крови. Вот чего у нее про «хорош собой» вылетело? Не может про Кощея перестать думать? И очень зря! Он же бессмертный! Кто его знает, сколько лет он такой молодой и красивый! Может, это вообще морок: ягодки те были не малиной вовсе, вот ей и кажется всякое.
– Я бы показался, красна девица, но не обессудь, запрещено мне без спросу показываться. Зато и помешать тебе не смогу, если ты чего задумаешь!
Удивилась Василиса, даже язык, и без того прикушенный, кашей горячей обожгла.
– Это что же я задумать могу? – С пустым местом говорить было и жутко, и забавно. Чтобы не бояться, Василиса вообразила, что у Кощея тоже куколка есть и под лавкой прячется. Только Кощей ее вопросами расшевеливает, отдыхать не дает.
И до того смешно стало, как представила она Кощея с куколкой, что едва от улыбки удержалась.
– А что обычно девицы задумывают, стоит им к Кощею попасть? – растерялся голос. – Прочь бежать, да так, чтобы не догнал Кощей. Золото, камни самоцветные унести с собой или платья бархатные и сапожки сафьяновые. А некоторые и убить его мечтают.
Василиса даже есть перестала.
– Я сама сюда пришла, – рассудительно произнесла она. – Чего мне сбегать до поры? А хозяина обокрасть, что под крышу дома завел и хлеб-соль предложил… Ну и девицы у вас тут бывают, как я погляжу!
Голос молчал так долго, что Василиса решила, что он и вовсе ушел. Съела все до крошечки, ложку в чугунок положила да руками всплеснула.
– Убрать бы со стола, да не знаю куда. И водицы студеной бы напиться, – вздохнула она.
И тотчас исчез чугунок, а появился ковш. Вода в нем была чистая-чистая и студеная – зубы заломило. Но Василиса только обрадовалась. Напилась, куколку свою умыла да оглядела, ладно ли все у нее? А у куколки и кокошник сбился, и кончик косы растрепался!
Снова поклонилась она столу, и исчез ковш, а сама Василиса села кукольный наряд поправить да кончик косы переплести.
– Зачем ты скатерке кланяешься? Она самобранка, что ты скажешь, то и приготовит, – раздался тот же голос из-за спины. – А ты и разносолов никаких не попросила, и сбитней ягодных, и квасов хмельных.
В этот раз Василиса не вздрогнула, не обернулась, только плечами пожала.
– Мне доброго слова никому не жаль, – пояснила она. – А разносолы мне да квасы хмельные без надобности. Накормили, напоили – и спасибо.
Снова замолчал голос.
– И уйти не хочешь? – спросил, когда она уже куколке косу доплетала.