— Может быть, я согрешил, отрицая существование богов, — сказал Эзоп. — Или, воззвав к Осирису и древним богам, мы вызвали и змееголовую богиню. А может быть, правы были египетские последователи Эхнатона. Возможно, есть только один бог — палящее солнце.
— Эзоп, ты меня поражаешь.
— Архилох сказал: «Ничто не трудно для богов». Может быть, мы молились неверному представлению о боге. Эхнатона назвали еретиком за почитание одного единственного бога, но другое племя, обитающее в пустыне, подхватило его идею. Они утверждают, что они избранный народ будущего.
— Один бог? Как один бог может повелевать всем на небесах и на земле? — спросила я.
— А так, что бог есть сила, а не персона, — сказал Эзоп. — Бог — это мудрость, свет, жизнь.
— Какая странная мысль! — удивилась я.
Наш поврежденный корабль бороздил волны. Некоторые наши спутники, самые пожилые, пали жертвой морской болезни, голода, отчаяния. Если мы и видели острова на горизонте, заходить на них боялись: вдруг там прячутся змеи или еще что похуже. Мы то и дело предавали волнам тела умерших. От нашего корабля исходил запах смерти. А те, кто был на борту, тощал с каждым днем из-за отсутствия пищи. Я была уверена: конец близок. Мы не могли найти землю, куда пристать, и еду, чтобы подкрепиться: море рано или поздно поглотит нас. Когда-то я была уверена, что будущее запомнит мое имя и мои песни. Теперь я впала в отчаяние.
Эзоп и я вместе с Аттидой и Гонгилой часто садились под холстиной на самом носу корабля и вглядывались в горизонт: не появится ли там наше спасение. Ветра и волны не пугали нас. Плеск и брызги морской воды не приводили в отчаяние. Мы были исполнены решимости первыми увидеть дружественный корабль. Моряки научили меня забираться на вершину мачты, и я делала это время от времени (хотя мое сердце и готово было выскочить из груди), а потом соскальзывала вниз. Если я видела вдалеке вспышки молний или слышала гром, то кубарем скатывалась с мачты.
Мы понятия не имели, где находимся. Возможно, нас унесло за Геркулесовы столбы, — мы и этого не исключали. Мы нарушили размеренный порядок жизни амазонок и, вероятно, теперь подвергались за это наказанию. Мы усомнились в существовании богов, в преклонении перед которыми были воспитаны. Увижу ли я когда-нибудь свою девочку? Увижу ли когда-нибудь Алкея?
Раздался оглушительный удар грома, небо рассекла молния, которая расколола мачту и свалила ее вместе с потрепанными остатками паруса. Наш неуправляемый корабль закрутило в котле морской воды. Еще один удар — и кормовая часть отделилась от носовой. В волнах завертелись доски, разбитые амфоры, наши товарищи. Когда я в последний раз видела Аттиду и Гонгилу, они гребли, сидя в нижней части амфоры, словно в игрушечной лодчонке, а потом вздыбилась волна — и они исчезли за ней. Мы с Эзопом, вероятно, вызвали жалость у Посейдона — или у его подружки Майры, потому что нас выбросило на песчаную отмель, где мы остались лежать без сознания, наполовину в воде, наполовину на суше.
Сколько мы пролежали так — известно одним богам. Нас привел в чувство гром лошадиных копыт, и мы увидели, что окружены стадом диких лошадей с человеческими туловищами и головами. Они медленно приблизились к нам, их вожак, у которого была густая белая борода и ярко-зеленые глаза, опустился на колени и тронул меня руками.
Прикосновение было нежное даже для мужчины. Эзоп подпрыгнул, словно желая защитить меня.
— В этом нет нужды, — сказал ему вожак кентавров. — Пусть Зевс и счел нас животными и сослал на этот скалистый остров, но я умею обходиться с дамами, как и мои оболганные братья. Я — Хирон. Я старше Зевса, старше Посейдона, старше всех их. Когда самонадеянные боги решили изгнать из своей среды животных — а точнее, спрятать их, — они отправили нас куда подальше. Мы были неприятным напоминанием о прошлом, как гарпии и горгоны.
— Мы встречались с Герпецией — мы знаем.
— Моя отвратительная сестричка, — сказал Хирон. — Но мы гораздо цивилизованнее, чем она. Мы научили богов всему, что они знают. За это они нас и возненавидели. Мы живем в абсолютной гармонии. Едим только яблоки и траву. Мы не убиваем других существ. Мы изучаем растения и целительство. Мы проводим жизнь, пощипывая травку и размышляя. Мы открыли состояние абсолютного покоя, которое является ключом к тайнам мироздания. Именно кентавр первым обнаружил, что нельзя дважды войти в одну и ту же воду.
Хирон отвел нас в рощу, где мы смогли подкрепиться яблоками, попить свежей холодной воды и отдохнуть. Журчащий ручеек, пересекавший остров кентавров, оказался на удивление целительным. Спустя немного времени кораблекрушение представлялось нам таким же далеким, как детство.