— Что это за гнилостный запах? — воскликнула я.
— Это запах смерти, которая вечна, — раздался похожий на ржание голос.
Когда наши глаза привыкли к темноте, мы увидели повсюду существ, которые когда-то были кентаврами. Некоторые лежали, вытянув ноги. Другие полусидя, прислонившись к стене и ощупывая свои разбитые копыта руками. Иные корчились на полу, покрытые разлагающейся шкурой, как мешком. Они стонали и щурились от света.
— Вы пришли подарить нам смерть? — спросил беззубый кентавр. — Мы молим о благодати смерти, в которой нам было отказано Зевсом, решившим покарать нас таким образом.
— Какое же страшное преступление вы совершили?
— Мы обладали знанием об изменении формы, мы обучали богов. Они хотят сделать вид, что научились этому сами!
— Если бы только мы могли даровать вам смерть! — воскликнул Эзоп. — Но мы всего лишь люди.
Не в силах выносить этот запах, я бросилась прочь из пещеры.
На берегу я увидела, что кентавры по очереди гладят дев своими громадными фаллосами. Между этим органом и девами появлялась огненная дуга.
Первой шевельнулась Аттида. Потом вернулась к жизни Гонгила.
— Эзоп! — воскликнула я. — Наши девы ожили! Эзоп выполз из пещеры старейшин.
— Теперь ты знаешь, почему смерть — благословение, — сказал он.
— Теперь ты знаешь, каким органом кентавры творят волшебство, — ответила я.
Сомнений не было: Аттида и Гонгила возвращались к жизни. Аттида подняла руки над головой и удивленно уставилась на кентавров. Гонгила села.
— Хирон, если ты можешь своим целительством воскресить этих дев, почему твои старейшины гниют в этой пещере?
— Это еще одна хитрость Зевса. Мы можем исцелять всех существ, кроме самих себя.
— И почему Зевс так ненавидит тебя?
— Мы обладаем силой лошади и человеческим разумом в придачу. Мы знали искусство целительства, все виды магии и умели, как и он, превращаться в кого угодно. Но самое главное, мы были могущественнее его и привлекательнее для женщин. Больше всего Зевс ненавидел нас за это. Мы научили богов всему, что они знают, а Зевс пожелал забыть, откуда взялось его знание. Когда-то нас любил Посейдон, и мы могли скакать по морю. Зевс отобрал у нас и эту способность. Он ненавидит все, что любит его брат.
Аттида и Гонгила окончательно вернулись к жизни. Они запрыгнули на спину Хирона и попросили показать им остров. Когда Хирон понес их прочь, я услышала счастливый девичий смех.
— Давай сведем амазонок и кентавров, — предложила я Эзопу. — Женщины любят лошадей больше, чем мужчин.
— И каким образом мы это сделаем? — спросил Эзоп.
— С помощью богов, — ответила я.
— Если бы они снова научились скакать по морю, — мечтательно сказал Эзоп.
— Это моя последняя надежда — иным способом мне домой не добраться, только на спине какого-нибудь кентавра.
Но я ошибалась.
22. «Глаз Хора»
Я есть Глаз Хора, посланец властелина.
Я есть он, который создал его имя.
Прошло несколько дней, и в гавань острова кентавров пришел огромный египетский корабль с громадным глазом, нарисованным на борту. Поскольку у кентавров не было причалов, кораблю пришлось бросить якорь на глубоководье. Хирон подозрительно разглядывал корабль, полагая, что это еще одно наказание, наложенное Зевсом на любимцев Посейдона.
— Может, стоит затопить этот корабль, — сказал он Эзопу и мне — стоявшие кругом кентавры замерли в ожидании приказа.
— Он называется «Глаз Хора», — сказал Эзоп, который за время длительного пребывания в Египте научился читать иероглифы. — Это может быть добрый вестник. Для египтян этот глаз — символ Великой матери. А мы — люди — всего лишь слезы в ее глазу. Возможно, это искупление, которое вы ищете.
— Сомневаюсь, — заметил Хирон. — Зевс изобретал самые разные способы обманывать меня, и я прекрасно знаю, на какое коварство он способен. Я предлагаю затопить корабль.
— И остаться здесь с разлагающимися старейшинами, беспомощными и отрезанными от мира? Может быть, этот корабль увезет вас к лучшей доле?
— Ну хорошо, Эзоп. Я поручаю тебе вплавь добраться до корабля и поговорить с капитаном. Если ты вскоре не вернешься, мы будем знать, что это враги, и потопим корабль.
— Но я думал, вы не убиваете живых существ, — удивился Эзоп. — Неужели вы готовы так легко отказаться от собственной философии?
В этот момент рядом с египетским кораблем заплясала на волнах маленькая точка. Когда она приблизилась, мы увидели, что это лодка. На ней был золотой балдахин, сверкавший на солнце. Четыре мощных нубийца в белых одеяниях сидели на веслах. Под балдахином расположился человек, которого мы приняли за египетского аристократа. Но когда лодка подплыла поближе, стало видно, что у него золотистые волосы.