Горько заплакав, Кэти ушла в дом. Фернандо тоже молча развернулся и спустился в свою полуподвальную музыкальную студию.
Чёрная тоска грызла его живьём. Правильно ли он поступил? Да, Фернандо был уверен, что он всё сделал правильно! Дениз необходимо забыть того мальчишку и снова стать обычной школьницей, а не безрассудной девицей, прыгающей в постели к парням! Он понял, что не способен сдерживать её от подобных свиданий дома, а в той школе её многому научат… И всё же Фернандо преследовало тяжёлое, невыносимое ощущение, что он где-то жестоко ошибся. В ушах стоял яростный крик дочери: «Я ненавижу тебя!!!»
«Ничего, одумается!» – сказал он себе, беря в руки гитару.
Впервые в жизни звуки музыки не шли у него из-под пальцев.
Наверху послышались крики свояченицы – Дебора снова отчитывала своего несчастного маленького сына. Фернандо решил подняться.
– Говорила я тебе, чтобы ты не ел много тех конфет?!! – кричала женщина, наливая ребёнку какую-то микстуру в стакан, – живот у него теперь болит! Мать слушаться мы не будем, а как прихватит – мама, помоги!..
Фернандо услышал звук подзатыльника и горестный плач ребёнка. В душе всколыхнулось неприятное чувство. Всё чаще ему казалось, что Дебора не воспитывает сына, а срывает на мальчике некую злость – огромную, глобальную злость на всю жизнь. «Хотя, кто я такой, чтобы лезть в воспитание чужого ребёнка!» – печально подумал Фернандо. Надо пройтись по свежему воздуху… Ему было так тяжело, что его не смог удержать дома даже усилившийся снег.
Вернувшись изрядно продрогшим, Фернандо снова услышал крики Деборы.
– …кому сказала – хватит реветь!!! Ах, у тебя мать злая?! Хочешь к папочке?! Папочка у тебя добрый – бросил нас, и думать о тебе забыл, мерзавец!..
Фернандо вдруг ощутил, как в нём нарастает гнев.
– Дебора, можно тебя на минуту? – он заглянул в комнату свояченицы. Деб глянула на зятя зверским взглядом, но из комнаты вышла.
– Чего нужно? – прошипела она.
– Мальчик не должен слышать о том, что его отец был плохим! – тихо, но твёрдо сказал Фернандо, – говори ему, что хочешь, но его отца при нём не оскорбляй!
– Ты куда лезешь, Гонсалес?! – тут же взвилась женщина, – за своим детьми следи!..
– Повторяю! – холодно отчеканил Фернандо, сверля свояченицу жёстким взглядом, – ещё раз я в своём доме услышу, как ты поносишь перед мальчиком его отца – и ты пойдёшь искать съёмное жилье!
Лицо Деборы дернулось от бешенства. О, сколько ей хотелось рассказать обо всех мужчинах и о Фернандо в частности!.. если бы не цены на жильё в Лос-Анигосе.
Мимо, сгибаясь от боли в животе, прошёл несчастный Тео. Фернандо задумался – какие ещё средства он использовал, когда у его дочек болел живот в детстве?
Диего злорадно наблюдал за мучениями своего маленького соседа.
– Конфетку хошь? – ехидно хмыкнул он, закидывая в рот очередную конфету из школьного новогоднего подарка, – ах да, тебе же нельзя! Ты же у нас обжора!
Тео не выдержал и снова принялся горько плакать в подушку.
– О-о-о, ещё и нюня! – со смаком произнёс Диего, шурша фантиками.
– Кому-то напомнить, как некто сам недавно ревел, потому что ему плохо стало? – усмехнулся Фернандо, входя в комнату, и пристально глянул на приемного сына, – и не от конфет кому-то поплохело, а от выпивки! Забыл уже?
Диего смущённо отвернулся к стене. Фернандо сел рядом с племянником, протягивая ему стакан с сорбентом.
– Выпей это, должно полегчать, – ласково сказал он.
Тео робко взял лекарство, не спуская с главы семьи огромных глаз, где плескалось море слёз и океан страха. «Эх, Дебора, что ты сделала со своим сыном! – горько подумал Фернандо, – мальчик всего на свете боится! Даже меня Мартинесы в детстве так не запугали!»
И вдруг глава семьи вспомнил о ещё одной трагедии в его доме – и уже не маленькой. Брайан.
Фернандо осторожно заглянул в комнату старшего племянника. Брайан, как всегда, сидел у окна, созерцая холодный серый океан.
– Привет! – отец осторожно стукнул по дверному косяку, – можно войти?
Брайан медленно кивнул, и Фернандо прошел, сев рядом с парнем на кушетку.
В комнате Брайана всегда царил идеальный порядок, сказывалась армейская выправка – или воспитание Деборы? Сам Брайан за те полгода, что он здесь прожил, почти не выходил из своей комнаты. Он ничего не делал – не читал книг, не смотрел что-нибудь по телефону или компьютеру, не писал никаких заметок – просто молча сидел у окна. И это пугало сильнее всего.