– Доброе утро, господин Строцци, – заговорила женщина, – вас беспокоит Кэтрин Соул. Да, ещё раз огромное спасибо, что спасли моего мужа! Если бы не Вы и Ваш адвокат!.. Да, он более-менее в порядке… Господин Строцци, я понимаю, что, возможно, злоупотребляю… но не могли бы Вы помочь ещё и нашей дочери! Пожалуйста! Фернандо из-за неё в могилу сойдёт, да и я тоже…
* * *
Анжела очнулась посреди темного, душного кошмара – и в этой темноте повсюду слышались крики и плач десятков других задержанных. Да она сама сидела на ком-то!
– Тише, детка! – это был Декстер! – держись меня!
Он лишь крепче обхватил её своими мощными руками, закованными в наручники.
Несколько часов длился удушающий кошмар внутри полицейского фургона. Наконец, дверь с лязгом распахнулась – но лишь затем, чтобы безжалостные сотрудники силовых структур перебросили арестантов в другой, ещё более страшный ад – в камеры, прямиком к настоящим заключённым. Декстер лишь крепче обхватил Анжелу, когда два солдата схватили девушку.
– Лапы разжал! – заорал парню силовик.
– Пошёл нахер! – дерзко бросил ему Декстер. Лицо спецназовца исказилось от злости.
– Да я тебя!.. – он схватился за дубинку.
– Тащим этих вдвоём! – оборвал его второй солдат, и они потащили Анжелу наружу вместе с Декстером.
Лишь пару секунд девушка могла дышать свежим воздухом – пока её вели по двору темного, мрачного здания – тюрьмы! Затем её в связке с Декстером закинули в душную камеру, где кругом высились нары.
– Ооо, какой нам праздник привалил! – кругом глумились жуткие заключённые в оранжево-серых робах. Несколько десятков таких же, как Анжела старшеклассников, закованных в наручники, с криками метались среди уголовников, которые их хватали с самыми худшими намерениями.
– Держись меня! – снова повторил Декстер, прижимая к себе Анжелу, и тут же юркнул в самый дальний угол камеры.
Что творилось кругом! Заключённые издевались и над девушками, и над парнями, кругом стояли жуткие крики, плач и мерзкий, торжествующий гогот конченных садистов.
– Та-ак, кто тут спрятался? – парочка уголовников заглянула в закуток, где спрятались Анжела и её парень, – ух, какая чика здесь сидит!..
– Вон пошли! – гаркнул Декстер. Заключённые переглянулись и с мерзкими улыбками потянули руки к Анжеле. В ответ Декстер резко встал и пинками раскидал уголовников в разные стороны – да, его руки были закованы в наручники, но ноги-то оставались свободны! И мало кто мог справиться с Декстером Мобаве.
Уголовники явно не ожидали такого отпора.
– Ох, нихрена-ж себе!.. – с трудом дыша, они поползли прочь.
– Всегда держись меня, детка! – снова нежно повторил Декстер, обнимая плачущую Анжелу.
Затем заключённым принесли ужин, и эти садисты со смаком ели свою еду на глазах у арестованных, которым никакой еды, разумеется, ни полагалось – ни еды, ни воды. Хуже всего было без воды – в камере стояла страшная жара, пот катился градом. Скоро горло стало сухим, как наждачная бумага, сухими стали и глаза.
– Постарайся уснуть! – тихо говорил Анжеле Декстер.
И потянулись ужасные, томительные часы кошмара. Самый ужас наступил, когда Анжела ощутила, что ей нужно в туалет. В камере стоял один унитаз, прямо посреди помещения, но заключённые не подпускали к нему арестованных, заставляя их мочиться в штаны – это была ещё одна форма издевательств. У этих озлобленных садистов даже мозгов не хватило сообразить, что они все здесь будут дышать одним воздухом! Вскоре в камере началась жуткая вонь, и заключённым стала откровенно надоедать компания арестантов. Они принялись орать надзирателям, что неплохо было бы новых соседей из их камеры выселить. Никакой реакции не последовало, и заключённые опять начали срывать злость на арестованных. Только Декстера и Анжелу никто не посмел трогать.
Наконец, спустя бесчисленное множество часов, арестованных стали выводить по одному, но многих вскоре приводили обратно.
– Пожалуйста, не отдавай меня! – плакала Анжела – без слёз, из-за сильного обезвоживания.
– Не отдам! – тихо говорил ей парень.