– Ничего, слышишь? Сейчас все будет в порядке.
В отхлынувшей к стенам коридора толпе образовался проход, из которого вынырнули два серьезных, молчаливых парня с носилками. Вслед за ними появился Йохан, полностью одетый, словно и не собирался ложится.
Несчастную девушку, поддерживаемую Эгилем, быстро погрузили на носилки и унесли в лазарет под взволнованные перешептывания девушек. Конунг, оставшись один на один с растревоженной толпой, пристально оглядел место происшествия, встав на одно колено, и, жестом подозвав к себе какого-то подопечного, шепотом сказал ему несколько слов. Затем выпрямился, обвел девушек тяжелым, почти невыносимым взглядом, словно каждая из них была под подозрением.
И, наконец, изрек.
– Вам не о чем беспокоится, уважаемые фрекен. Хускарлы уже взялись за расследование… этого случая. Мы же тем временем обеспечим вашу безопасность, – он обернулся к нескольким юношам, застывшим в ожидании его приказа, – hǫfðingi, проследите, чтобы каждая девушка в целости и сохранности добралась до своей комнаты. Выполнять.
Все снова пришли в движение. Подчиненные Йохана, до того терпеливо изображавшие истуканов, разбились по группам, с учтивыми улыбками обращаясь к девушкам. Шепотки стали куда громче и спокойнее, где-то в конце коридора послышался тихий, кокетливый смех.
Лида, все еще чувствуя слабость во всем теле после такого импульсивного применения рун, попыталась подняться, опираясь на стену, но тут же сползла обратно, беспомощно озираясь в поисках Мии.
Мии не было – то ли она, забыв о соседке, поспешила обратно в сопровождении одного из обаятельных телохранителей, то ли отстала еще когда девушки пробивались к месту происшествия. В любом случае, добираться ей, похоже, придется самой: толпа почти разошлась.
– У фрекен все хорошо?
В глазах плыло от накатившей слабости, поэтому Лида даже не сразу смогла рассмотреть опустившегося перед ней человека и только задним числом осознала, что голос принадлежит конунгу. Ну, то есть Йохану.
Парень, меж тем, ожидал ответа, взяв в руки узкую, холодную Лидину ладонь.
– Все хорошо, – едва слышно просипела девушка, безуспешно пытаясь выдернуть пальцы их чужой хватки и подмечая, что руки у конунга очень, очень горячие и сухие.
– Я помогу вам добраться до лазарета, – тем же ровным, терпеливым тоном сказал Йохан.
– Сказала же, что все хорошо! – Лида последним усилием подняла себя на ноги, представив, как будет мешать спасению той девушки, если придет в лазарет. – Просто немного перестаралась со знаками, – пробормотала она.
Мир подался в сторону, как-то опасно накренился, хотя на самом деле, накренилась, конечно же, Лида.
В последний момент подхватив ее на руки, Йохан раздраженно вздохнул, сквозь зубы процедив какое-то ругательство, но этого девушка уже не слышала.
…
Сознание возвращалось к ней медленно, и процесс этот сопровождался дикой головной болью, тупой и пульсирующей. В последний раз такое случалось, должно быть, года два назад, когда Лида, совсем еще новичок, впервые взялась за руны и с непривычки начертила, пять, что ли, штук подряд, придав им достаточную силу.
Правда, тогда у нее еще и кровь носом пошла и очнулась она в медпункте, а не на незнакомом диване в незнакомой комнате.
Последнее обстоятельство особенно ее проняло: девушка пошевелилась, ощущая, как боль, переливаясь через край, распространяется вниз по позвоночнику, и приподнялась на локте, ослабевшими глазами пытаясь выхватить предметы из смутных очертаний. Первым, что Лида заметила, был хорошо растопленный камин и кресло с высокой спинкой. Темную фигуру, примостившуюся на валике дивана, она заметила чуть позже, лишь когда та зашевелилась и до девушки донесся обрывок чужого голоса.
– … проснулась, мой конунг.
Кресло скрипнуло, огонь, на который глядела девушка, не в силах перевести взгляд, на мгновение заслонила фигура, и рядом с Лидой вспыхнули в красном полумраке комнаты искристо-голубые глаза.
– До чего же ты проблемная, фрекен, – проговорил Йохан. – И глупая.
Он на минуту замолчал, прочертив над Лидой несколько рун, овеявших ее сухим, но приятным холодом. Стало легче, по крайней мере, муть в глазах пропала, и голова перестала болеть.
– Ты в гостиной женского крыла, – пояснил парень в ответ на ее растерянный вид. – Староста не смогла ответить, из какой ты комнаты, поэтому мы принесли тебя сюда, – терпеливо, будто маленькому ребенку, выговаривал Йохан. Выглядел он при этом как самый настоящий воспитатель: уставший, но чрезвычайно спокойный.