Его ладонь с необычайно проворностью вынула из ножен, приточенных к поясу, нож, серебристой змеей сверкнувший в воздухе.
Вопль Лиды и крик Эгиля одновременно разорвали воздух, когда лезвие мягко вошло в грудь Йохана по самую рукоять.
– НЕТ!
Девушка попыталась вскочить, но внезапно она поймала на себе твердый взгляд конунга. И мгновенно поняла, что она должна сделать.
– Турисаз!
Рывок! И Эгиль с глухим стоном врезался в стену; Лида приподнялась на локте, раскручивая над головой став.
– Турс-тейваз-нойз-ингуз! – выкрикнула девушка, поднимаясь на коленях.
Тело вайта обмякло, соломенным тюфяком сползая на пол.
– Турисаз! – в ярости повторила Лида, впечатывая его в стену. – Райдо!
Руны срывались с ее губ одна за другой, до тех пор, пока у девушки хватало дыхания и злости. Когда она выдохлась, то обнаружила, что Эгиль не шевелится, но все еще дышит, скрючившись на полу.
Стук тяжело осевшего тела отвлек ее от вайта. Йохан сидел на полу, придерживаясь за каменный гроб, и медленно заваливался назад. Шатаясь, Лида поднялась, только ради того, чтобы рухнуть на колени рядом с ним.
Конунг лежал на земле, медленно, сосредоточенно дыша.
– Я… я уберу нож, – пробормотала девушка, пытаясь взяться за рукоять.
– Не надо, – все так же размеренно вдыхая и выдыхая, негромко произнес Йохан, его глаза были уставлены в потолок. – Кинжал сейчас единственное, что не дает мне истечь кровью, – парень выдохнул облачко пара, озолотившегося в свете факелов. – Это ненадолго, но не хотелось бы форсировать события.
– Тогда я наложу исцеляющий став, – располагая руки у него на груди, сказала Лида.
Сосредоточившись, однако, девушка с ужасом поняла, что не может найти в себе ни крупицы силы – все изошло на то, чтобы пришибить вайта. Она всхлипнула. Кровь, пропитавшая мундир, вдруг показалась ей ледяной.
– Что это?
– Это проклятие, наложенное на Сердце. Я начинаю замерзать, – Йохан шевельнул белеющими губами. – Тебе лучше уйти, Лида. Скоро здесь будет очень холодно.
– Я не поднимусь, – Лида краем глаза заметила, как покрываются изморозью стены склепа. – И я… – она всхлипнула, глотая слезы. – Я не хочу тебя здесь оставлять.
– Ты погибнешь, – веско вставил конунг.
– Ты тоже, – девушка склонилась над ним, онемевшими от холода пальцами пытаясь снять снежинки, образовавшиеся у него на ресницах.
– К… к этому… – Йохан поймал ее руку и спрятал в своей ладони, такой холодной, словно сделанной из чистого льда. – К этому я готов. А ты…
– Тогда и я.
Лида улыбнулась замерзающими губами и склонилась над ним, сжимая его руку так, словно это был ее спасательный якорь. Стены склепа стали покрываться тонким льдом. Лед трещал, факелы бессильно потухали, не сумев справится с покрывавшим их инеем.
– Ты очень глупая фрекен, Лида, – кажется, он попытался хмыкнуть, хотя из-за присвиста в его дыхании, это было больше похоже на хрип.
– Почему же? – смаргивая слезы, спросила девушка.
– Предупреждал же – нельзя за…
Он не договорил.
Привет всем, это - последняя глава Сердца и после нее будет еще эпилог. Спасибо за прочтение!
Эпилог
Посвящаяется Василиску, который меня во "все вот это" втянул.
Косые лучи утреннего солнца пробивались сквозь плохо задернутые шторы небольшой палаты. Лида, не открывая глаз, попыталась пошевелится, но обнаружила, что совсем-совсем не может этого сделать – все тело было затянуто в эластичный бинт. Во рту чувствовался привкус ржавчины, все лицо болело, а каждый вдох причинял страдания.
Девушка уставилась в уже ставший привычным потолок лазарета. Затем моргнула и дернулась, застонав от прошившей все тело боли.
– Йохан…
Чувствуя, как скрипят не сросшиеся еще ребра, Лида попыталась перевернуться на бок, и едва не всхлипнула от облегчения.
Конунг лежал на соседней постели: серебристые волосы разметались по подушке, руки лежали поверх темно-синего пледа, в свете солнца явственно выделяясь своей ослепительной белизной. Девушка моргнула, чувствуя, как слезы катятся по щекам, но тут ее настигло еще одно открытие.
Он не дышал.
– Йохан! – захрипела Лида, едва не свалившись с койки. – Йохан!
Скрипнула, проворачиваясь, ручка двери. Девушка обессилено повалилась на подушку, не глядя на посетителя, но тотчас снова попыталась подняться, чтобы спустится с больничной койки.
– Не стоит так ерзать, милая фрекен, ты же не хочешь смещения ребер?