Лида узнала этот голос, узнала эту интонацию, однако манера говорить…
С трудом перевернувшись, она застонала ни то от боли, ни то от разочарования. Это был Гриша.
– Позови кого-нибудь, – засипела она жалобно. – Он не дышит. Йохан не…
– Я знаю.
Эти слова, этот тон, этот хитрый прищур зеленых – с каких пор зеленых?! – глаз, заставили Лиду пристальнее взглянуть на своего посетителя. Это определенно был Гриша – долговязый сухощавый парень, с которым она прибыла в Академию. Но что-то в нем неуловимо изменилось.
– Не стоит так на меня смотреть, милая фрекен, – Гриша взял из угла табурет и неторопливо подтащил его к кровати. – С твоим другом все в порядке, он совершенно не против изредка предоставлять мне это тело.
– Р… ректор? – неуверенно уточнила девушка. – А как вы…
– Это очень долгая история, – отмахнулся ректор рукою Гриши. – Что сейчас важнее, так это наш конунг.
Он обернулся к постели Йохана и покачал головой.
– Мы нашли вас в обледеневшем склепе вместе с этим глупым мальчишкой, Эгилем. Очевидно, этому бедному вайту захотелось овладеть легендарным Сердцем Альмода. Но он не знал, какими последствиями может обернуться попытка насильно отнять это Сердце.
– Это не Эгиль, – Лида снова повернулась на бок, уставившись на четкий, будто бы выточенный из снега профиль конунга. – Йохан… Йохан сам это сделал.
– Вот как? – Гриша-ректор удивленно приподнял брови. – Тем интереснее. В любом случае, когда мы вас нашли, я думал, что ты уже замерзла насмерть – у Эгиля ужаснейшее обморожение, а ты, да простит мне Фрейя столь интимные подробности, обнималась с Йоханом.
Девушка не отрывала полного слез взгляда от конунга.
– Но, пусть ты и была чудовищно холодная, никаких необратимых последствий для тебя это не имело, – он сцепил пальцы в замок. – А вот с нашим конунгом несколько сложнее.
Лида всхлипнула, но упорно стиснула зубы и кивнула.
– Что с ним?
– Видишь ли, милая фрекен, потомка турсов не так уж легко убить, – ректор ухмыльнулся своим мыслям. – Уж я-то знаю, поверь. Как только нам удалось вытащить обломок ножа из его груди, сердце само себя исцелило. Сейчас его жизни ничего не угрожает. Однако, – он вскинул костлявый палец, предупреждая ее возражения, – проклятье, или же благословление Сердца Севера состоит в том, что его владелец, погрузившийся в ледяной сон, не может так просто проснуться снова. Могут пройти столетия, прежде чем Сердце вновь начнет биться.
Девушка почувствовала, что начинает задыхаться.
Это ее вина. Не нужно было идти за ним. Не нужно было так подставляться. Если бы она не пошла за Йоханом, если бы Эгиль не взял ее в заложницы, то все могло быть по-другому. А теперь… теперь он может никогда не проснуться. Или проснуться через много-много лет, когда ее самой уже не будет.
Лида уткнулась лицом в подушку, пытаясь подавить зарождающийся глубоко в груди вой.
– Ну-ну, фрекен, – ректор прикрыл глаза. – Ты очаровательное дитя, но совсем не умеешь слушать до конца. Я сказал, что могут пройти столетия. Но не говорил, что это обязательное условие, – он приоткрыл один глаз и ухмыльнулся губами Гриши. – Сердце нужно согреть, фрекен. Только и всего.
Она недоверчиво воззрилась на ректора, тот поднялся со своего места, и наклонился к Лиде, осторожно подхватывая ее под руки. Девушка прикусила разбитую губу, но позволила помочь ей подняться. Поддерживая ее, ректор в теле Гриши довел Лиду до постели конунга.
Глотая слезы, девушка стиснула его ладонь, такую же холодную, как там, в подземелье и вымученно улыбнулась, коснувшись его щеки. Казалось, он и впрямь спит, но расслабленное, словно у покойника, лицо, холод и обездвиженность говорили об обратном.
– Йохан, – негромко, ласково позвала она, – Йохан, послушай, тебе нужно вернуться, – Лида сглотнула, чувствуя, что слезы опять давят на горло. – Ты ведь мне еще столько всего не рассказал, и я тебе тоже и… – девушка всхлипнула, пытаясь улыбаться. – Я ведь тебе тоже кое-что важное не сказала, глупый ты, дурацкий конунг.
Ректор в теле Гриши деликатно сделал вид, что интересуется узором на полу.
– Послушай, Йохан, я… – Лида наклонилась к его лицу, заправив серебряную прядь за ухо, и нежно коснулась его лба губами, – люблю тебя.
Ничего не изменилось. Ни единый мускул не дрогнул на лице конунга, его глаза оставались закрыты, а дыхания не было. Ощущая подступающее к ней отчаяние, девушка всхлипнула и уронила голову ему на грудь; слезы градом катились из глаз, по щекам, падая на одеяло.
Лида отчаянно цеплялась за его руку, за плечи, направляя последние силы на то, чтобы не разрыдаться в голос.