Холодная ладонь неожиданно коснулась ее макушки, заставив вздрогнуть. Грудь конунга поднялась и опустилась во вздохе. Все еще не веря себе, девушка приложила ладонь слева и судорожно вдохнула.
Йохан приоткрыл глаза.
…
Теплый ветер влетел в аудиторию, перелистнув несколько страниц в тетради. Девушка подняла голову, с удовольствием, осторожно вдыхая напитанный ароматами трав и листвы воздух. Грудная клетка уже не болела, но врач настоятельно советовала ей быть поосторожнее – активные физические упражнения все еще были под запретом, да и смеяться до сих пор не советовали.
Лида улыбнулась. Почти полтора месяца в лазарете ей запрещали принимать посетителей. Впрочем, от Гриши – наконец-то вернувшегося в норму – и от профессора Герхарда она узнавала последние новости: о том, что вайтов, поднявших восстание, наказали, а их предводителя, Эгиля, исключили из Академии и предали суду.
Насколько она знала, парень так просто не отделался – о его покушении на Йохана никто, кроме них троих и ректора, не знал, и конунг не стал ничего говорить, но вот за вайтов ему досталось.
Она поднялась со своего места, собирая тетради и писчие принадлежности в сумку – пара давно закончилась, но девушка задержалась в аудитории, наслаждаясь свежим ветром из окна.
С тех пор, как ее выпустили, все, включая профессоров, стали относиться к ней со странным, несколько настороженным уважением, будто бы между ней и остальным студенчеством вдруг образовалась пропасть.
По рассказам Мии, встретившей ее очень тепло, когда Йохан ушел вместе с Эгилем в подземелье, в зал ворвались вооруженные валькирии под предводительством Вивеки и несколько конунгов, не застигнутых врасплох, за которыми шли преподаватели. Вайты сдались практически сразу – как выяснилось, Эгилю удалось наложить на них заклятие послушания, спавшее в тот момент, когда вайт потерял сознание.
Лида прикрыла за собой дверь и медленно побрела по коридору – теплое весеннее солнце гладило ее по макушке. Взглянув на часы в галерее, девушка прибавила шагу: не хотелось бы опоздать на встречу.
Она вышла в большой холл, полный суетящихся студентов. Воздух был полон разговоров, смеха и шороха одежды. Никакого намека на напряженность, царившую между вайтами и людьми первое время после Йольского бала.
Да, Академии понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя, оправится после всех тех ужасов, что случились. По счастью, когда сила Эгиля перестала окончательно питать руны, Эмилия, Лео и Варди пришли в себя. В день, когда их выпустили из лазарета, ректор даже отменил занятия, и устроил общее празднество примирения.
Девушка поправила юбку и стала подниматься. Прошла по коридору, одолела несколько лестниц, прислушиваясь к собственным ощущениям – не болят ли ребра?
Отперла дверь, ведущую на одну из многочисленных террас и остановилась, медленно дыша и подставляя лицо ласковым солнечным лучам.
Пройдясь по плитам и остановившись у бортика, она оглядела открывшийся вид на горы и с удовольствием потянулась.
Неужели время перепутала?
Чужие пальцы сцепились в замок у нее на животе и Лиду потянули назад, в объятия.
Йохан ткнулся носом в ее макушку.
– Я уж думала, что опять запуталась в этих ваших террасах, – девушка мягко боднула его плечо и прикрыла глаза. – Привет.
С тех пор, как самого конунга выпустили из больничного крыла – а держали его там о-очень долго, Йохан был постоянно занят какой-то организационной работой – ректор, неприятно впечатленный «восстанием» вайтов, с тройным усердием взялся на устранение проблемы их принижения. Йохан, как представитель конунгов, теперь частенько часами пропадал на заседаниях и переговорах, в перерывах, не забывая хорошо учиться и проводить тренировки со своей «братией».
Времени на Лиду оставалось не так уж много. Но зато – какое это было время…
– Здравствуй, – он поцеловал ее в висок, затем сместился, и губами прижался к щеке. – Прости, что опоздал: Хаук сбежал с собрания и пришлось самому разбираться со всеми письменными жалобами, – конунг уперся лбом в ее плечо и тяжко вздохнул.
– Полагаю ему тоже нелегко, – хмыкнула Лида, запуская руку в волосы Йохана, стаскивая резинку, и тормоша серебристые пряди – светлые волосы парня так и не вернули себе нормальный цвет, но, кроме девушки, это никто и не замечал. – В конце-концов, Мия, кажется, опять его бросила?
– Это не повод отнимать время с моей женщиной, – пробормотал парень, прижимая ее к себе еще крепче.