Лида сдержалась, чтобы не напомнить, как парень минуту назад убеждал их, что гроза в Дикую Охоту – обычное дело.
– Много славных подвигов совершил Альмод, меряясь отвагой и силой с асами, но последний его поступок сами боги решили сокрыть от людей, и только в нашей Академии до сих пор хранится эта запретная память, – вдохновенно продолжил парень, приобнимая ту блондинку перед Лидой и ее саму заодно. – А дело в том, что, победив всех возможных чудищ и добыв все мыслимые и немыслимые сокровища, гордый Альмод решил раздобыть еще одно, последнее. А именно – тайное заклинание Одина.
Собравшиеся конунги зафыркали, а фрекен заулыбались, однако Лида, слушала внимательно, сжав губы в одну тонкую полоску и совсем не знала, что в этот момент со стороны выглядит как ребенок, слишком увлеченный сказкой, которую ему рассказывают на ночь.
– Альмод вызвал Отца богов на поединок, поставив лишь условием, что, победив Одина, он получит тайное знание. Не по нраву подобная дерзость была иным асам, но Один согласился. Семь дней и семь ночей длился поединок, от которого сама земля вздыбилась, да так и застыла скалами, на которых сейчас стоит наша Академия. Альмод, однако, устоял, пусть и не сразил всеблагого Одина. Пораженный его силой и искусством, равно как и оскорбленный его безмерной гордыней, Один как и полагалось по условиям поединка, отнял у него сердце, ведь гордый Альмод не сумел сразить аса. Однако же всеблагой Отец богов смилостивился над отважным воином, и на последнем его дыхании, посвятил Альмода в великую тайну запретного заклятия, начертав его на похищенном сердце.
Еще один раскат грома раздался будто бы совсем рядом, над крышей Академии.
– Поступив так, Один спрятал сердце где-то в горах, чтобы ни одна живая душа не познала тайну, стоившую Альмоду жизни. Однако, – Бернт наклонился к слушателям, – ходит слух, что наша Академия построена на том самом месте, в ожидании часа, когда иной великий воин из рода Альмода, что вступит под своды этой Академии, найдет Сердце Севера, и сумеет постичь тайну последнего заклинания.
Наступила тишина, в которой были слышны лишь потрескивание огня и дыхание почти трех десятков студентов, новый раскат грома вывел всех из оцепенения.
– Еще глёга, господа? – Хаук подхватился на ноги. – Дикая Охота приближается, так что советую погреть нутро.
Собравшиеся вновь разделились, разбредаясь по разным углам. Лида, разморенная напитком и теплом, вдруг с удивлением обнаружила, что на диване остались только она и конунг Бернт.
– А ты хороший слушатель, – похвалил парень, отставляя кружку. – Лида, верно? Не видел тебя раньше.
– Я здесь по программе, – негромко ответила девушка, чувствуя, что, наверное, не стоило допивать ту кружку до конца: язык заплетался, щеки горели, хотя едва ли можно было назвать тот напиток алкогольным. – С… с-сентября.
– И тебя интересуют старинные легенды, да? – он улыбнулся, придвигаясь ближе. Лида машинально отпрянула, но только уперлась локтем в валик дивана. – Если хочешь, я много чего еще рассказать могу, – его рука скользнула по ткани юбки, а взгляд метнулся в сторону входа одной из комнат, прикрытого, как и окна, портьерой.
– Я… я не уверена, – муть в голове девушки мгновенно прояснилась, когда ладонь конунга двинулась вверх по бедру. Она беспомощно оглянулась на остальных в гостиной, но, похоже, все были слишком увлечены друг другом, чтобы обратить на них двоих внимание.
– Да брось, – Бернт ухмыльнулся, приблизившись на очень опасное расстояние. – Будет весело. Ты очень миленькая, фрекен.
Сердце Лиды бешено забилось, а сама девушка вжалась в подлокотник, растерявшись.
Что делать? Оттолкнуть его? Позвать на помощь? Но ведь тогда она опять все испортит! Или это нормально на подобных вечерах?!
– Конунг Бернт, – раздался сверху безукоризненно вежливый голос. – Не хочу портить «веселье», но смею напомнить, что у тебя есть невеста. И ей очень не понравится, если твоя репутация пострадает в результате… инцидента.
Лиду обдало морозной прохладой, и она задрала голову, наверное, впервые в жизни обрадовавшись при виде Йохана, нависавшего над ними. Конунг тем временем, не мигая, смотрел на Бернта, который неохотно убрал руки, и скривился, имитируя вежливую улыбку.
– Как любезно, что ты мне напомнил, благородный конунг, – он усмехнулся. – Благодарю, – парень поднялся, и, тотчас забыв о Лиде, присоединился к соседней компании.
Йохан проводил его пристальным взглядом, а затем вздохнул, опустив голову на руки, которыми упирался в спинку дивана.
– Скажем так, – произнес он, обращаясь к Лиде. – Это было неразумно, с твоей стороны, здесь появляться.