– Дура!
Сильный удар в плечо сбил ее с ног. Дерево, перед которым Лида только что застыла, как истукан, переломилось под сильным ударом кабаньей туши – полетели щепки.
Девушка благодарно воззрилась на своего спасителя, однако тут же передумала – да лучше бы ее растерзал вепрь!
Над ней навис никто иной как Йохан. Впрочем, ему тоже было не до любезностей: парень вскочил, вздергивая ее за руку, пока кабан, недоуменно мотая головой, искал, куда же подевалась Лида.
Много времени ему не понадобилось.
Издав оглушительный рев, зверь вновь бросился на них.
– Ходу-ходу-ходу!
Йохан схватил ее за запястье и потянул за собой, срываясь с места. Лиде не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Они перепрыгнули поваленное дерево, продрались сквозь кустарник и припустили прочь от лагеря, уходя от разъяренного вепря зигзагами. Кабан, ничуть не смущаясь появлявшимся препятствиям, без всякого труда сносил все, что появлялось на его пути.
– Какая же ты идиотка! – отчитывал Йохан Лиду, не забывая при этом отводить от лица ветви и время от времени резко сменять направление. – Зачем ты отошла от лагеря?! Ты что, следила за мной?!
Девушка только открывала рот, глотая воздух – никогда в жизни она не бегала так быстро и сейчас единственным, о чем она могла думать, были ее ноги, так и норовившие запутаться.
– Я… не… следила… – едва смогла выдохнуть Лида. – Просто гуляла.
– Почему каждый раз, когда случается что-то из ряда вон – ты тут как тут?! – не слушая ее, рявкнул Йохан и толкнул ее в сторону. Опять.
Лида отлетела на приличное расстояние, однако, к счастью, приземлилась в сугроб. Парень рывком расстегнул плащ и сбросил его на землю, одновременно раскручивая в руке короткое охотничье копье. Разъяренный вепрь, догнав их, низко опустил морду, взрывая ногами снег, и угрожающе захрипел.
– Сиди на месте! – крикнул Йохан девушке, попытавшейся было подняться.
Вепрь вновь заревел, и – Лиде наверняка показалось! – увеличился в размерах.
Конунг отвел одну ногу назад, выдыхая, и направил оружие в сторону зверя. Кабан, рванув с места, побежал прямо на него, намереваясь в один удар разделаться с глупым человеком, однако Йохан, дождавшись, пока тот окажется совсем близко, вдруг скользнул в сторону и вперед, вонзив копье кабану в грудь по середину древка.
Сделав это, парень проворно отскочил, но слишком поздно – раненное животное успело задеть его клыками, прежде чем рухнуть. Впрочем, сам конунг едва обратил на это внимание, поморщившись; он тут же зашагал в сторону Лиды, постоянно оглядываясь на лежащую на снегу тушу.
– Быстрее, – подобрав плащ, сказал он девушке. – Это ненадолго, сейчас…
Послышался сдавленный хрип – вепрь, шатаясь, начал подниматься.
– Бежим!
Они вновь бросились прочь.
– Что это такое?! – едва переведя дыхание, спросила Лида и в страхе оглянулась: жуткий зверь уже был на ногах и гнался за ними!
– Дикий вепрь, – Йохан пожал плечами, но тотчас скривился. – Настоящий хозяин здешнего леса.
– И откуда он тут взялся?
– Мы убили оленя на заветной земле, – парень перепрыгнул корягу. – Он всегда появляется, чтобы отомстить охотнику.
– Но почему именно за тобой?! – она почувствовала, что легкие горят от бега. – Охотников же было много!
– Это я перерезал ему горло, забыла? – Йохан тоже торопливо оглянулся: вепрь преследовал их по пятам. – Так. Держись крепко.
– Что?
Парень не стал отвечать – свободной рукой он размашисто начертал несколько рун прямо в воздухе и, дернув Лиду, нырнул прямиком в ослепительно-голубой свет.
Небо с землей на секунду поменялись местами – р-раз! – и девушка вновь потеряла сознание.
Ночь в лесу
Вечерело.
Сумерки медленного густели – ослепительно-белый снег сначала посерел, а затем приобрел глубокий синий цвет, болезненно резавший глаза в подступающей темноте.
Лида очнулась от дрожи, колотившей ее и тут же закашлялась – да уж, лежание на подтаявшем снегу еще никого до добра не доводило. Она приподнялась на локте, оглядываясь по сторонам.
– Очнулась.
Йохан сидел чуть поодаль, спиной опершись о дерево и прижимая ладонь к боку.
– А то я думал, что переход тебя убил, – он закашлялся.
Лида возмущенно вскинулась – ну вот, опять эти грубости! – однако вовремя заметила, как странно дышит конунг: хрипло и неровно, неглубоко. И его ладонь…