– Ты проводишь меня? – спросила Лида и сама подивилась собственной наглости: она перебила конунга! Да еще и обратилась к нему по имени!
– Конечно, – расцвел парень самой дружелюбной из всех улыбок. – Я, собственно, здесь именно за этим, фрекен, – Хаук галантно подставил ей локоть.
Они чинно прошли по опустевшим галереям, лишь время от времени наталкиваясь на других студентов, занятых на вечерней смене. Парень сохранял молчание, что было совершенно не в его привычках.
– А ты изменилась, – внезапно произнес он, не глядя на нее.
– Что?
– Я говорю, что вы здорово повзрослели, фрекен, – парень насмешливо прищурился. – Неудивительно, что Йохан тебя заметил.
Лиде показалось, что где-то она уже такое слышала.
– Это просто видимость, – она неопределенно перевела плечами. – Конунг Йохан оказался так любезен, что попросил меня какое-то время проводить в вашей компании. И это абсолютно ничего не значит, сам знаешь.
– О, я знаю, – с загадочным видом ухмыльнулся Хаук, но больше ничего не сказал.
Они добрались до учебной комнаты: помимо компании конунгов там собралось и множество других студентов, удобно рассевшихся вдоль длинных дубовых столов, украшенных резьбой. Всюду горел свет и витала приятная, даже скорее возбужденная атмосфера болтовни и шуток, не приличествующая учебному процессу.
– Все, как ты говорил, – поведал Хаук Йохану, листавшему в тот момент довольно пухлую тетрадку. – Сидела у аудитории, как миленькая.
– Прошу прощения, фрекен, что мы тебя запутали, – парень немного подвинулся, освобождая место рядом с собой. – Присаживайся.
Вивека, тоже присутствующая за столом, уставилась на нее пристальным взглядом, от которого Лиде стало жарко.
– Ты принесла с собой задание? – как бы между делом поинтересовался Йохан, будто бы они продолжали прерванный разговор.
Лида кивнула и вытащила из кармана юбки аккуратно сложенный пергамент – она надеялась поработать над ним на занятии Герхарда, но, по-видимому, профессор и впрямь решил возложить разгадку этого задания полностью на их плечи.
– Не стоит тебе так небрежно относится к старинным вещам, мышонок, – Вивека улыбнулась, хотя Лиде показалось, что это больше похоже на хищный оскал. – Они этого не любят. Будет обидно, если пергамент станет молчать перед тобой из вредности?
Судя по ее виду, сама валькирия мечтала, чтобы именно так и произошло.
– А что вы делаете? – Лида постаралась притворится, что ничего не заметила и поддалась вперед, с любопытством вглядываясь в разбросанные по столу учебники и тетради: определить, где чье было уже решительно невозможно, да и студенты скорее болтали, чем увлеченно занимались.
– Хаук предложил начать с простого и перебрать все отпирающие знаки, ставы, заклинания, – конунг Бернт качнул головой. – Вот, я выписал здесь карандашом те, которые мы уже применили, и они не помогли.
– Но ты все равно можешь попробовать, – подхватила Вивека, – быть может, ты более везучая.
– Только вот этот не нужно, – Хаук ткнул пальцем в третий сверху. – Мы чуть пергамент не сожгли.
Валькирия послала конунгу быстрый, яростный взгляд.
– У тебя самой уже есть какие-то идеи? – поинтересовался Йохан, не глядя на нее, и передвинул к себе жутко запыленный – видно только с библиотечной полки – фолиант.
– Думала запечь его в духовке, – ляпнула Лида, с интересом пробежавшись глазами по пунктам. – Если на нем есть особые чернила, то они должны проявиться.
Ее невинное замечание вызвало неожиданный эффект: над дубовым столом воцарилась тишина. Конунги недоверчиво воззрились на девушку. Было слышно, как быстро-быстро шныряют ниссе.
Лида немного нервно улыбнулась.
За ее спиной раздалось сдавленное хмыканье, постепенно перерастающее в смех. Теперь все обратились к Йохану, который, бросив попытки удержаться, откровенно расхохотался.
– Она это серьезно, – отвечая на немой вопрос друзей, ухмыльнулся он.
– Вообще-то, это была шутка, – кашлянула девушка. – Я не думала толком еще.
Все тихонько выдохнули.
– Подобное варварство могло прийти голову только такой как ты, – буркнула Вивека негромко, но услышала ее, похоже, только Лида.
Она решила не придавать этому значение и с усердием взялась за список. Прежде всего девушка развернула пергамент и аккуратно расправила его уголки, прижав их другими книгами. Бернт искоса глянул в лист, видимо, чтобы удостовериться, что и у нее там ничего нет.
Все занялись своими заданиями и на целых двадцать минут над столом повис шелест бумаги, шепот и треск рун. Лида последовательно перебирала способы, заботливо записанные карандашом, применяя их к пергаменту, однако тот оставался совершенно безучастным к ее стараниям: даже не засветился.