Лида усмехнулась.
– Тем не менее они окончательно разорвали отношения тогда. Йохан сильно переживал, несмотря на то что именно он был инициатором расставания. А когда на Эмилию напали и выяснилось, что кто-то еще и навредил ей своими рунами, – Хаук не сдержал многозначительно взгляда, больно кольнувшего девушку. – Он был в гневе. Даже очень серьезно предлагал ректору тебя исключить.
Лида низко опустила голову и стиснула раненое предплечье, чувствуя, как слезы давят на горло.
– Ясно.
– Но послушай! – осознав, как девушка могла истолковать его слова, конунг подступился к ней. – Это ничего не значит, Йохан уже давно осознал свою ошибку, он же уже извинялся…
– Нет, все в порядке, конунг, – Лида сглотнула и, резко вскинув голову, улыбнулась ему. – Я все поняла. Спасибо за откровенность.
Развернувшись на каблуках, девушка бросилась прочь, так быстро, как вообще могла.
Ей срочно нужно было с кем-нибудь поговорить.
…
Уже второй раз за день Лида сгорала от нетерпения – когда она вернулась к медицинскому крылу, чтобы поговорить с профессором Герхардом, выяснилось, что он уже ушел в кабинет ректора. Теперь девушка поджидала его здесь, своим сердитым и одновременно несчастным видом отпугивая студентов.
Наконец двери распахнулись и в коридор вышел Герхард: все такой же растрепанный, усталый и глубоко озадаченный. Мужчина не сразу заметил Лиду, которая, завидев профессора, немедля бросилась к нему.
– Ох, дорогая, – натолкнувшись на нее блуждающим взглядом, он встряхнул головой. – А мы тебя потеряли. Куда ты пропала?
– Подумала, что всем пока не до меня, – неопределенно ответила девушка. – А что с вами? С рукой все в порядке?
– Шрамы украшают мужчину, – ухмыльнулся Герхард, потрясая перевязанной и даже подвешенной рукой. – Впрочем… – он краем глаза уловил, что некоторые студенты притормаживают, чтобы рассмотреть их. – Пойдем-ка отсюда, милая, у меня есть некоторые комментарии насчет твоего экзамена.
Профессор взмахнул здоровой рукой, чертя последовательность рун, и, приобняв Лиду за плечи, мягко ввел ее в переход.
Они появились посреди небольшой комнаты, где Лида бывала уже не раз – уютная гостиная с удобными креслами и камином. Герхард гостеприимным жестом пригласил ее сесть, а сам подошел к маленькому столику, на котором красовался стеклянный чайник, с заваривавшимися в нем травами.
– Думаю нам с тобой обоим не помешает чашечка чая. Будешь печенье?
Лида покачала головой, но потом кивнула – она ведь не ела с самого утра: волновалась перед экзаменом так, что в горло ничего не лезло. Профессор налил ароматный напиток в тонкостенную чашку, затем прищелкнул пальцами: появившийся ниссе поставил на столик перед Лидой вазу с печеньем.
– Осторожно, горячо, – он подал блюдце с чашкой девушке и сам сел в кресло напротив. – Это очень хороший сбор, успокаивает нервы и восстанавливает силы.
– Спасибо, профессор, – Лида подула на чай и сделала маленький глоток. – Спасибо.
Она замолчала, опустив глаза: ее первый, горячий порыв найти Герхарда, чтобы ему выговорится, пока она ждала профессора, угас. Сейчас, сидя перед ним в этой уютной гостиной, Лида уже не чувствовала такой уверенности, что ее проблемы хоть сколько-нибудь важны.
– Хочешь поговорить, да? – профессор, видя ее колебания, мягко, вкрадчиво улыбнулся. – Об экзамене? Прости, когда пришла весть, что Эмилия проснулась, мы все так переполошились, что едва не позабыли о тебе.
Лида сглотнула, надувшись. Конечно, она понимала, что не было смысла обижаться, только радоваться. Однако девушка никак не могла отыскать в себе хотя бы маленькую искру этой радости, что тревожило ее не меньше, чем все остальное.
– Это не так важно, – она пожала плечами. – Жалко конечно, что придется пересдавать.
Герхард уставился на нее со странным недоверием.
– Милая моя Лида, – он подался вперед и мягко пожал ее руку. – Это совершенно не то, о чем тебе стоило бы сейчас беспокоится. Мы говорили с ректором, и, пусть ты не смогла самостоятельно попасть в аудиторию, твой экзамен засчитан. Но Лида! Я думал, тебя куда больше волнует нападение.
– Волнует, – ответила девушка. – Но, когда все отвлеклись на ту девушку-вайта, я подумала, что это не имеет большого значения. В конце-концов, я ведь не местная, – она снова сделала глоток. – Никому не было бы дела, если бы со мной что-то случилось.
Профессор слушал ее серьезно и внимательно, однако на последних словах в уголках его губ поселилась усмешка. Он достал трубку из шкатулки и, набив ее, закурил. Прошло некоторое время, прежде чем Герхард, выпустив облако дыма, произнес: